— Место для всего и у всего свое место? — спросила она.
— Так мне больше нравится, — ответил Кинг.
— Я вне своей профессиональной жизни скорее неряха.
Они поднялись к дому. Оказавшись внутри, Кинг разлил по чашкам кофе и уселся вместе с гостьей за кухонный стол. Мишель натянула поверх безрукавки гарвардскую фуфайку, надела тренировочные брюки.
— Я думал, вы в Джорджтауне учились, — сказал Кинг.
— Этот костюм остался у меня со времен занятий греблей в Бостоне, я там готовилась к Олимпийским играм.
— Ну да, Олимпийские игры. Занятая женщина. Сейчас, впрочем, не очень. Так что времени для утренних занятий спортом и визитов к бывшим агентам Секретной службы у вас достаточно.
Она улыбнулась:
— Вы не считаете мое появление простым совпадением?
— Сужу по фуфайке и брюкам. Они вроде бы говорят мне, что вы собирались вылезти где-то из байдарки. Но я рад, что оказался дома и встретил вас. Не хотелось, чтобы вы слонялись вокруг.
— Слоняться мне в последнее время уже приходилось. В Баулингтоне, Северная Каролина. «Фэймаунт» еще стоит, хоть его и закрыли.
— После того несчастья его пришлось просто забросить, — сказал он.
— Меня всегда удивляла одна вещь. Почему агенты были расставлены вокруг Риттера именно так? Это же просто катастрофа.
Кинг отпил кофе и занялся изучением своих рук.
— Я понимаю, что веду себя слишком настырно, — сказала Мишель. — Если вы скажете, чтобы я уходила, я уйду.
В конце концов Кинг пожал плечами:
— Какого черта. После похищения Бруно мы с вами породнились, в некотором смысле.
— До некоторой степени.
— Вы что хотите сказать? — запальчиво спросил Кинг. — Что я напортачил сильнее вашего и вы не желаете, чтобы вас отождествляли со мной?
— На самом деле я думаю, что это я напортачила гораздо сильнее вашего. Я руководила охраной. Я выпустила подопечного из поля зрения. Я никого не подстрелила. Вы отвлеклись лишь на несколько секунд, я же вообще все прошляпила. Так что, думаю, это вы не должны желать, чтобы вас отождествляли со мной.
Лицо Кинга смягчилось.
— У нас было меньше половины штатного количества агентов. Отчасти это был выбор Риттера, отчасти правительства.
— Но разве Риттер не хотел, чтобы у него было по возможности больше охраны?
— Он не доверял нам, — сказал Кинг. — Мы же были людьми из администрации, своими для нее людьми. А он; хоть и состоял в Конгрессе, оставался человеком со стороны.
— И все-таки это не объясняет, почему в тот день охрана была расставлена так безобразно.
— Риттеру я, похоже, нравился. Когда я дежурил, то неизменно прикрывал его со спины. Он был уверен, что народ любит его, что никто не поднимет на него руку. Возможно, это ложное чувство безопасности зародилось в то время, когда он был проповедником. Руководителю его кампании, человеку по имени Сидней Морзе, такое положение не нравилось. Морзе всегда настаивал на том, чтобы рядом с Риттером постоянно находился по меньшей мере один агент. Остальным ребятам приходилось довольствоваться вторыми ролями.
— И когда толпа запаниковала, они оказались совершенно бесполезными.
— Насколько я понимаю, вы просмотрели запись.
— Да. И мне кажется, что руководителю охраны следовало бы настоять на правильной расстановке его людей.
— Боб Скотт служил в армии, сражался во Вьетнаме, даже в плену побывал. Хороший был малый, однако обладал свойством вечно влезать не в те драки, в какие следовало.
— Что с ним случилось потом?
— Оставил Службу. Основной удар принял на себя я, однако, как вы уже знаете, начальнику охраны тоже приходится в подобных случаях несладко. Я потерял его из виду. — Кинг помолчал, потом сказал: — Кроме всего прочего, он был очень охоч до стрельбы.
— Испытывал наслаждение, спуская курок? Не такая уж и редкость для бывших солдат. А Боб Скотт был в отеле, когда все произошло?
— Да. По временам он отправлялся с передовой командой к следующему месту остановки, однако на этот раз решил остаться в Баулингтоне. Уж не знаю почему.
— На записи Сидней Морзе стоял рядом с Риттером.
— Как обычно. У Риттера была дурная привычка забывать о времени, вот Морзе и держал его на коротком поводке.
