Человек, который сидел в камере, расположенной в конце коридора, провел здесь куда больше времени, чем Джон Бруно. Отчаяние, поселившееся в его глазах, говорило, что никаких надежд у него не осталось. Есть, спать и в какой-то момент умереть — вот и все его беспросветное будущее.
В другой части большого подземного пространства уровень энергии и надежд намного превышал тот, что отличал отчаявшихся заключенных. Пуля за пулей всаживались здесь в силуэт человека на мишени, висевшей в тридцати метрах от стрелка, в звуконепроницаемой комнате. Каждый выстрел был направлен в какой-либо из участков тела, поражение которых приводит к смерти.
Когда зазвонил телефон, Мишель возилась с ноутбуком, обшаривая базу данных Секретной службы. Спрыгнув с кровати, она схватила трубку, надеясь, что звонит Кинг.
Именно Кинг и звонил. Он заговорил о том, о чем она и хотела с ним поговорить.
— Вы где остановились? — спросил он.
— В небольшом пансионате в шести с половиной километрах от вас, чуть в стороне от 29-го шоссе.
— В «Винчестере»? Хорошее место. Примерно в полутора километрах от вас стоит ресторанчик под названием «Мудрый джентльмен».
— Я проезжала мимо него по дороге сюда. Выглядит очень респектабельно.
— Таковым и является. Давайте встретимся в ресторане. Двенадцать тридцать, как вам?
— Я не опоздаю. И, Шон, спасибо, что позвонили.
Они встретились на веранде, шедшей вокруг старого, построенного в викторианском стиле дома. На Кинге была спортивная куртка, зеленая водолазка и свободные бежевые брюки, на Максвелл — черная юбка и белый свитер.
Кинг указал на стоявшую на парковке темно-синюю «тойоту-лендкрузер» с багажником на крыше:
— Ваша?
Она кивнула:
— Я занимаюсь, когда находится время, спортом, а эта штука способна пройти где угодно.
Они уселись за столик в глубине ресторана. Людей здесь было немного, и вскоре к ним подошел официант. Он принял заказ и удалился.
Лицо у Кинга было задумчивым.
— Одно меня в вас озадачивает.
Губы ее изогнула легкая улыбка:
— Только одно?
— Почему такая женщина, сверхизящная да еще и отличная спортсменка в придачу, подалась в стражи порядка?
— Наследственность, я полагаю. Мой отец, братья, дядья и братья двоюродные — все сплошь копы. Папа командует полицией в Нэшвилле. Мне хотелось стать первой в семье женщиной, которая пойдет по их стопам. Я проработала год в полиции, а потом подала заявление в Службу.
После того как официант принес им заказанное, Мишель принялась за еду, а Кинг стал неторопливо попивать вино.
— Я так понимаю, вы здесь уже бывали, — сказала она.
Кинг, покончивший с бокалом бордо, кивнул:
— Я привожу сюда клиентов, друзей, коллег.
— Вы адвокат судебный?
— Нет. Завещания, доверенности, деловые соглашения.
— Вам нравится?
— Работа не из самых волнующих, зато виды здесь бесподобные.
— Да, здесь красиво.
— В моем положении есть и свои привлекательные стороны, и недостатки. Иногда впадаешь в иллюзию, будто ты надежно огражден от неприятностей и проблем окружающего мира. Начинаешь верить, будто и вправду забыл прошлое и начал жить заново.
— Но для вас оно так и есть.
— Было. — Он приподнял пустой бокал. — Не желаете присоединиться ко мне? Вы ведь не на службе.
Она поколебалась, потом кивнула.
Кинг поднял свой бокал к падавшему из окна свету, понюхал, прежде чем отпить вино.
— Хорошее, — сказала, сделав глоток, Мишель.
— Дайте ему десять лет, и вы нипочем не догадаетесь, что пьете то же самое вино.
— Я ничего в этом не смыслю, для меня все отличия вин сводятся к винтовой крышечке да пробке.
— Восемь лет назад и я был таким. Но у меня имелся друг, сомелье, он и научил меня всему, что я теперь знаю. — Кинг опустил бокал на столик. — Как вы насчет обмена информацией? Quid pro quo.
— Готова — в разумных пределах.
— Тогда я первый. Джоан Диллинджер была в отеле.
— В вашем номере?
Кинг покачал головой:
— Ваш черед.
Мишель немного поразмыслила.
— Я разговаривала с одной из горничных, работавших в отеле во время убийства Риттера. Ее зовут Лоретта Болдуин. В то утро она прибиралась в вашем номере и нашла свисавшие с люстры черные кружевные трусики. — Мишель помолчала. — Вы ведь были тогда женаты?
