— Это что такое? — спросил Валя Лёвку. — Нам что, ещё и отчёты писать придётся?
Лёвка пожал плечами.
«Зелёный чат» постепенно наполнялся сообщениями.
Декабрист Бестужев: Ну так себе. По снегу и холоду несли. Очень похоже на ссылку в Сибирь.
Кактус Ёжик: А мне всё нравится! Очень хороший дом, тепло, светло, широкие подоконники, чудесные люди вокруг.
Алоэ Аладдин: Я не понял, Ёжик продаёт квартиру?
Кактус Ёжик: Нет, Алоэ Аладдин, Ёжик радуется жизни. Некоторым этого не понять!
Алоэ Аладдин: Да где уж нам!
Декабрист Бестужев: А у меня новые бутоны появились.
Фикус Филя: От меня два листа отвалилось. Это как-то чинится? Клей не предлагать.
Кактус Ёжик: Филя, попробуй скотчем!
Алоэ Аладдин: Ужас! Большая женщина оторвала мой лист и хочет им лечиться!
Кактус Ёжик: Алоэ Аладдин, хоть какая-то польза от тебя!
Каланхоэ Калинкино: Ёжик, а от тебя какая польза?
Кактус Ёжик: Каланхоэ Калинкино, вот воткну в тебя колючку, узнаешь!
Инжир Иннокентий: Вам не надоело собачиться?
Алоэ Аладдин: Мы только начали!
Каланхоэ Калинкино: И вообще, мы не собачимся, а цветочимся!
Виола Фиолетовна: А мне всё фиолетово!
Кактус Ёжик: Виола, попробуй снять розовые очки.
Оливия Маслинова: Я хочу на море!
Инжир Иннокентий: Оливия, не береди душу. Я тоже хочу…
Проверка, которой пугал заместитель по безопасности Елену Анатольевну, всё не приходила. Ребята общались в чате от имени своих новых зелёных питомцев, и всё вроде шло нормально. Только у Лёвки была проблема: на его дереве, Косте Кофейникове, начали чернеть листья. В чате Лёвка об этом не писал. Он вообще ничего не писал в чат. Зато старался согреть руками худой светлый стволик, на верхушке которого шапка крупных зелёных листьев медленно, но неумолимо превращалась в чёрное, словно обугленное, сено.
— Костя, ну ты чего, — шептал дереву Лёва, — ты даже не думай, хватит чернеть, мне тебя ещё в школу возвращать…
В ожидании худшего Лёвка ходил по цветочным магазинам в поисках похожего деревца. Но там, если и встречались кофейные деревья, то совсем маленькие, не выше двадцати сантиметров, и сидели в горшках по несколько штук.
Валя, заходя в гости и оценивая состояние Кости Кофейникова, сокрушался:
— Ишь ты, неженка бразильская… Замёрз он, наверное, пока мы в снежки играли. Или, может, по урокам биологии скучает. Ты бы ему почитал вслух учебник, может, он как-то взбодрился бы.
— А твой фикус чего не замёрз и не соскучился? — возражал Лёва, хотя и сам понимал, что всему виной, скорее всего, долгая переноска по холоду.
— А мой фикус, оказывается, не просто Филя, он Фикус Пофикус. Это у него по бабушке со стороны деда. Я сам только недавно выяснил.
— Трепло ты, Валька, — вздыхал Лёва. — Вот, как я в глаза Елене Анатольевне смотреть буду, если кофейное дерево загублю? Ему ведь несколько лет уже. В магазине сказали, лет семь или восемь.
— Может, у Севы совета спросим, ты же знаешь, как он во всём этом шарит.
— Давай.
Сева долго рассматривал на экране смартфона фотографии Кости Кофейникова, молча качал головой, потом сказал:
— Тут плохо видно, но вроде почки не чёрные, могут ещё раскрыться. А вот если и почки почернеют, то всё, хана Кофейникову.
— У него не только почки, у него и печень вполне зелёная, — пытался шутить Валя. — Ты лучше скажи, что с листьями делать.
— С листьями уже ничего не поделаешь.
— Может, покрасить?
— Издеваешься? — мрачно зыркнул на него Лёва.
— Накидываю идеи — это так называется.
— Я тебе накидаю, идейный, — грустно пообещал Лёва. — Даже купить не получается. Во всём городе нет больше такого дерева.
— Уникальный твой Кофейников, — согласился Валя.
— Следи за почками, — посоветовал Сева. — И смотри не заливай его.
В «Зелёном чате» вовсю кипела жизнь.
Каланхоэ Калинкино: Слушайте, у меня, по ходу, что-то на листьях расти начало… Это не заразно?
Декабрист Бестужев: Калинкино, не вздумай чесать, это твои дети!
Каланхоэ Калинкино: А-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Инжир Иннокентий: Не волнуйся, тебе в твоём положении это вредно.
Кактус Ёжик: Включи для них мультики.
Декабрист Бестужев: И не выходи на мороз.
Каланхоэ Калинкино: А-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!!!!
