— Ты хочешь, чтобы нас выбрали? — еле слышно спросил Валя.
— Не знаю, — прошептал Лёва.
— Раз-два-три. Не болтать! — тут же среагировала Виолетта Максимовна. — Раз-два-три. Мягче движения, плавнее. Раз-два-три. Вы не на параде. Раз-два-три. Спинки держим. Раз-два-три. Стоп.
Наконец-то.
— Коробейников, Перегудина, Красухина, Варенникова, Шафранов, Березина, Ветров и Иноходцев остаются. Остальные — садитесь.
С громким вздохом облегчения класс упал на скамейки. И только восемь избранных испуганно озирались по сторонам.
— Встаньте подальше друг от друга, — Виолетта Максимовна развела их по залу. — Показываю новое движение. Вот так, хорошо. А теперь встаём в пары. Шафранов — Перегудина, Коробейников — Варенникова, Ветров — Березина, Иноходцев — Красухина.
— Что?! — прошипела Лина Красухина. — Я с Иноходцевым танцевать не буду, он мне все ноги отдавит!
— А с кем ты хочешь? — спросила Виолетта Максимовна.
— С Шафрановым.
Костя Шафранов, высокий и подтянутый брюнет с тонким профилем, довольно улыбнулся. Все знают, что он занимается лёгкой атлетикой.
— Нет, Шафранов с Перегудиной, — задумчиво сказала учительница. — Давай лучше к Ветрову. А Березина — к Иноходцеву.
— К Ве-е-етрову? — разочарованно протянула Красухина.
У Вали Ветрова тоже вытянулось лицо, но пришлось смириться.
— Да. Встаём в пары. Всё, поехали.
Вот так Лёвка и Валя оказались в числе танцоров. Они и сами не ожидали такого поворота, потому что танцевали впервые в жизни. Выступать предстояло на празднике Восьмого марта, а это уже через две недели.
На следующий день все пришли на первую репетицию в актовом зале. Лёвка осторожно взял тонкую Дашину кисть в одну руку, а другую положил ей на талию, как показала Виолетта Максимовна. И сразу же запутался, позабыв, какой ногой куда шагать. Пришлось вернуться в исходную позицию и начать сначала. Ладони предательски вспотели, но не вытирать же их посреди танца. Виолетта Максимовна методично считала своё: «Раз-два-три, раз-два-три…» — однако сердце всё равно колотилось не в такт, словно Лёвка не танцевал, а бежал от Генки Волочаева с полным портфелем учебников, хлопающим по спине. Он старался не смотреть на Дашу и думать только о шагах.
«Прямо, налево, приставить, назад, направо, приставить, прямо, налево, приставить… — крутилось в его голове, словно заевшая пластинка. — Не столкнуться с Шафрановым… Прямо, налево… не задеть стулья…»
— Лёв, а ты математику сделал? — вдруг спросила Даша.
— Что? — не понял Лёвка.
— В задаче про каменщиков сколько кирпичей получилось?
— Каких каменщиков?
Лёвка остановился, и на него тут же налетел Коробейников.
— Ты чего встал? — возмутился он.
— А ты чего не смотришь, куда танцуешь? — буркнул Лёвка. — Ладно, сейчас, сейчас…
Лёвка подхватил Дашу и широкими шагами попытался нагнать оторвавшегося Шафранова с Перегудиной.
— Эй! Я так не попадаю! — возмутилась Даша. — Ты чего так размахался? То тормозишь, то летишь непонятно куда…
— А кто мне тут задачки про каменщиков подкидывает? — Лёвка с трудом, но поймал противный вальсирующий ритм.
— Каких каменщиков? А, этих… Ну так вот, я про математику. Задача про пятерых каменщиков. У тебя кирпичи с ответом сошлись?
— Какие ещё кирпичи, Даш? Я танцую, мне не до кирпичей.
— Танцуешь ты ногами, а кирпичи — в голове.
— Это у тебя кирпичи в голове! Или ещё что-нибудь… Лучше помолчи.
— Ну, как скажешь… Просто, когда танцуют и молчат, это же как-то странно, нет?
— Вовсе не странно.
— У тебя такое лицо, когда ты молчишь…
— Я не молчу, я шаги повторяю.
— Вот. А я про эти кирпичи думаю… Мне по математике пятёрка нужна…
— Зачем?
— Велик обещали купить, если за год пятёрку выведут.
Лёвка подумал, что ему почему-то за хорошие оценки ничего не обещают. И снова случайно остановился.
— Да Лёв, ты спишь там, что ли?! — возмутился вновь налетевший на него Коробейников.
— Он не спит, он думает! — ответила Даша.
— Даша, замолчи, пожалуйста, — сказал Лёвка.
— Как скажешь. Вот Красухина, между прочим…
— Молчи.
— Ладно. Просто ты танцевать не умеешь.
— Не умею, — согласился Лёвка. — И ты не умеешь.
— Я уже танцевала, между прочим, даже два раза, — похвасталась Даша.
