— Ну знаете! — воскликнула красная от возмущения Генриетта Карловна. — Ну знаете ли! К директору! Ты, ты и ты! — Она ткнула пальцем в Иноходцева, Ветрова и Ильина. — Немедленно к директору!
— Что у вас там стряслось? — поднял голову Пётр Игнатьевич, когда Генриетта Карловна втолкнула всех троих в его кабинет.
Причёска Генриетты Карловны напоминала гнездо, разорённое дикими кошками. Кое-где были заметны мелкие бумажки и ещё какой-то мусор.
Последней осторожно вошла Елена Анатольевна.
— Они… они… — Завуч не знала, с чего начать.
— Мы паучка ловили, — сказал Лёва. — Мы хотели как лучше.
— Они натравили на меня гигантское насекомое! — нервно воскликнула Генриетта Карловна.
— Членистоногое, — поправил её Сева. — Класс паукообразных.
— А потом они хотели меня задушить пакетом!
— Просто мы вас спасали, — добавил Валя. — Если бы мы не поймали его на вашей голове, он мог бы убежать и искусать всю школу. А может, и не только школу.
— А вы рыбкам водоросли не поменяли, — укоризненно заметил Сева, посмотрев на аквариум.
— Так, это снова ты? — узнал его директор. Потом перевёл взгляд на остальных и устало произнёс: — Елена Анатольевна, заберите, пожалуйста, ваших спасателей мира и рыбок. И проследите, чтобы в процессе спасения мира они школу не разрушили.
— А как же я? — спросила Генриетта Карловна, когда за мальчиками и Еленой Анатольевной закрылась дверь.
— А вы — выпейте валерьянки. И поаккуратнее с кабинетом биологии. У них там, знаете ли, всё живое. Он вас точно не укусил?
— Никто меня не кусал! Меня всего-навсего чуть не задушили.
— Ну не задушили же… — философски заметил директор. — Как сказал Ницше: «Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее».
— Дурак был ваш Ницше. Всё, что нас не убивает, делает нас невротиками…
— Ладно, выпейте валерьянки и идите домой. Хватит с вас на сегодня. И с меня тоже, — вздохнул Пётр Игнатьевич.
Уроки закончились, весь пятый «А» радостно вывалился в коридор, и только Иноходцев с Ветровым понуро стояли напротив стола Елены Анатольевны.
— Что же мне с вами делать-то? — спросила классная руководительница, задумчиво посмотрев на своих подопечных.
— Не надо ничего с нами делать… — жалобно сказал Валя.
— Нет, надо. Нельзя же каждый день директора от дел отрывать.
— Мы не нарочно, — прошептал Лёва.
— Не наро-о-очно… — передразнила учительница. — Прямо как маленькие.
— Мы больше не будем, — заверил Валька.
— Сам-то в это веришь? — грустно спросила Елена Анатольевна. — Ладно, давайте направим вашу кипучую энергию в мирное русло.
— Куда? — испуганно спросил Валя.
— Куда надо. У меня есть для вас общественное поручение. Вы же оба на рисование ходите?
Ребята кивнули.
— Отлично! Тогда сделаете стенгазету для нашего класса.
— А это как? — спросил Лёва.
— А это так. Вот лист ватмана, на него нужно наклеить рисунки, заметки, новости. Или о нашем классе, или что-то полезное для ребят. Понятно?
— Понятно, — уныло кивнули ребята.
— Сейчас все идут на дополнительные занятия, а вы остаётесь здесь и рисуете. Вот вам клей, бумага и фломастеры. Когда всё будет готово, разложите и приклейте.
Елена Анатольевна ушла, оставив ребят наедине с ватманом.
Большой белый лист лежал на двух сдвинутых партах. Он был чист и прекрасен. Портить его чем бы то ни было абсолютно не хотелось. Лёвка не сомневался, что, как только они приклеят к нему хоть что-то, они его загубят.
В окна беспечно светило солнце, прыгая яркими пятнами по многочисленным растениям на подоконнике. Черепашка Глаша внимательно смотрела на ребят из своего террариума. С улицы раздавались весёлые крики выбегающей из школы детворы.
Лёвка загрустил:
— Я даже рисовать ещё не научился, а уже на весь класс позориться придётся.
— Давай тогда больше текста, заметок каких-нибудь сделаем, — предложил Валя.
— Ага. Что тебе чаще всего ставят за сочинения?
— Обычно тройки, но это за ошибки в основном. За содержание меня русичка хвалит. Говорит, что с фантазией у меня всё нормально.
— И что тебе сейчас твоя фантазия подсказывает?
Валька задумчиво закатил глаза к потолку:
— Сейчас молчит. У сочинения всегда тема какая-то есть, а тут что писать?