— Ну, довольно болтать, — перебил ее судья. — Так мы ни к чему не придам. Барон Таральд Мейден, от имени закона я считаю вас…
— Нет! — воскликнула Ирья, — нет, вы не можете это сделать!
— Не могу? Это мой долг.
И тут Хильде пришла в голову сумасшедшая идея относительно того, как решить эту загадку и помочь Маттиасу и его отцу. Все это было настолько безумно, что если бы она хоть на минуту задумалась об этом, она бы промолчала. Но она тут же выпалила все.
— Дорогие друзья! — воскликнула она, и все уставились на нее, в том числе и прислуга, стоящая в дверях, что было ей очень на руку, поскольку слухи должны были мгновенно распространиться в деревне. — Я знаю, кто это сделал! — сказала она.
Все были ошеломлены. Все сразу зашумели.
Она растерялась, но продолжала:
— Но я считаю, что не могу в данный момент сказать об этом. Но дома у меня есть одно доказательство, улика. Как же я не подумала об этом раньше?
— Что за доказательство? — резко произнес судья.
— Нет, нет, это не вещественное доказательство. Сначала я должна кое-что исследовать…
Только теперь до нее стало доходить, что она натворила, и ее охватил страх. Но если ничего не предпринимать, судья арестует господина Таральда, отца ее дорогого Маттиаса, а судья этот был скор на расправу: чтобы положить конец всей этой истории, судья мог повесить Таральда без суда. Так что ей ничего не оставалось теперь как продолжать. Она сама ясно не представляла себе, что ей делать. Но она не сомневалась в том, что эта идея хорошая. Одно было плохо — что все это она делала помимо своей воли.
— Я должна поразмыслить об этом, — с замиранием сердца произнесла она. — Но не сейчас. Я обещала после обеда посидеть с больным Йонасом, но вечером я могу… пойти туда.
— Сегодня полнолуние, — тихо произнес Андреас.
— Я знаю, но это неважно. Я не верю в оборотней.
— Но ведь ты видела его, — заметила Лив.
— Это могло быть и что-то другое. Могу я переговорить с господином Калебом?
— И со мной, — добавил судья.
— С удовольствием. С господином Андреасом тоже. Мы можем пройти в другую комнату?
Там она сказала:
— Вы должны понять, что это расследование не ведет к поимке виновного, хотя, возможно, я могу обнаружить его здесь, в этом доме. Если я сопоставлю результат расследования с тем, что отложилось в моей памяти, я найду его. Это для вас не слишком сложно?
— Пожалуй, — согласился Калеб, — но я понимаю, что ты имеешь в виду.
— Мне кажется, что все это настоящая галиматья, — проворчал судья. — Мы можем решить это и без тебя.
— Нет, именно теперь я поняла, что не можете. Но я думаю, что, поскольку вся деревня теперь узнает, что я должна сегодня вечером отправиться в избушку, мы сможем схватить виновного!
— Боже мой, Хильда, ты не можешь подставлять себя под удар!
— Хорошо. Я думаю, если бы поставить вдоль дороги охрану…
— Нет! — решительно сказал Андреас. — Это слишком рискованно! Маттиас ни за что в жизни не пошел бы на это!
— Маттиас ничего не должен об этом знать.
— Это верно, — согласился судья, — поскольку он один из подозреваемых, и если мы сможем поймать его в капкан…
— Попридержите язык! — сказал Андреас, негодуя на упрямого, как козел, судью. — Маттиас не способен на злодейство. Хильда, чисто теоретически твое предложение великолепно, но мы не располагаем достаточным количеством людей, чтобы поставить посты всюду, подозревая при этом каждого.
— Я могу выставить своих людей, — тут же ввернул судья, — и я дам распоряжение об аресте господина Таральда, если сегодня вечером на Хильду будет совершено нападение.
— Нет, нет и нет! — возмутился Калеб. — Маттиас никогда не простит нам, если с ней что-нибудь случится!
— Мы и сами не простим себя, — сказал Андреас.
— Зато мы положим конец всем этим ужасным подозрениям, — сказала Хильда. — Мысль об этом, конечно, приводит меня в ужас, в особенности, мысль об оборотне, но мы не можем сделать это в дневное время. Днем вся дорога хорошо просматривается, но в темноте… Поставьте посты в поле, в лесу и возле избушки. Но вас должно быть много! Нет, столько людей вы не найдете!
— Я могу прислать десять человек из своей усадьбы, — сказал судья. — Если вы оба… и господин Бранд, и господин Аре…
