— Верно. А там расположен мой самый последний трофей — вторая библиотека, для коллекции.
— А как насчет второго триклиния? — резко сказала Ливия. — Такого, куда не нужно добираться на носилках.
Торговец захохотал во все горло, будто и не расслышал в ее словах неодобрения.
— У меня уже два триклиния. Разве что прежде всех завести себе третий? Разумеется, если так будет угодно Цезарю, я буду более чем счастлив…
— Жена пошутила, — оборвал его излияния Октавиан.
— Конечно, — кисло хохотнул Поллион. — Кому нужны три комнаты для пиров?
В летнем триклинии терпеливо дожидалась гостей Горация, облаченная в изысканную тунику цвета золота и абрикосов. Я заметила, как Юлия посмотрела в глаза подруги; юной хозяйке явно хотелось более задушевной беседы наедине, однако, покорно исполняя свои обязанности, она проводила гостей на места. Из-за столиков открывался вид на воду. Просоленный теплый ветер наполняли ароматы вина.
— Словно в Александрии, — вздохнул мой брат, пригладив волосы.
— Вы постоянно жили у моря? — спросил Марцелл.
Юлия и Тиберий сидели напротив него, а хозяева пировали с Октавианом на другом конце комнаты.
— Мы бывали там каждый день. Резвились в воде, собирали ракушки у скал…
— Ах, как я хочу в Египет, — произнесла Юлия с тоской.
Сколько же раз на дню она желает быть где-нибудь еще?
— Когда-нибудь, — прошептал Марцелл, — если я стану Цезарем, мы позволим Селене с братом вернуться на трон, а взамен они покажут нам Александрию.
Девушка украдкой взглянула на отца (теперь, когда зима миновала, на его щеки вернулась краска здоровья и силы) и с тревогой произнесла:
— До этого еще далеко.
— Уже ожидаешь смерти Цезаря? С этого начинается любое предательство, — предостерег Тиберий.
— Никто здесь не заикался о смерти, — сразу же возразил Марцелл.
Приемыш Октавиана осклабился:
— Я понял, о чем она говорила.
— Ничего ты не понимаешь, — вскипела Юлия. — Сидишь тут и улыбаешься, точно поганый кот в ожидании лакомого куска с нашего стола. Думаешь, я не знаю, что ты пересказываешь отцу каждое наше слово?
— Очень надо, — хмыкнул Тиберий. — Это по части Юбы, он у нас главный соглядатай.
Девушка подалась вперед.
— Надеешься доносами заслужить доверие отца, чтобы он услал тебя на войну вместе с Агриппой? Мечтаешь сделаться полководцем и никогда больше не возвращаться в наши края? — Она фыркнула. — Этому не бывать. Папа будет удерживать тебя здесь, как марионетку на ниточках, до скончания своих дней. Марцелл — настоящий наследник, а ты — запасная спица для колеса.
В это мгновение раздался грохот хрусталя о мозаичный пол.
— Ах ты, недоумок! — рявкнул Поллион.
Сорвавшись с места, он со злобой накинулся на старика, беспомощно ползающего по полу.
— Умоляю, господин, я не хотел…
Хозяин с размаху пнул его прямо в челюсть. Приподнявшийся было раб рухнул на осколки. Горация вскочила с кушетки.
— Прошу тебя, Поллион…
— Это лучший хрусталь в нашем доме! — не унимался тот.
Юлия и Тиберий переглянулись, позабыв о своей перепалке.
— Этот мерзавец расколотил мой самый большой кубок! Октавия, кажется, желала узнать, для чего я держу угрей? — Торговец властно взглянул на стражника у дверей триклиния. — Бросить его в бассейн!
Седовласый мужчина молитвенно сложил руки перед окровавленным лицом.
— Хозяин, пожалуйста! — заверещал он вне себя от ужаса. — Пожалуйста, лучше убейте здесь, только не к угрям!
Я бросила отчаянный взгляд на Юбу с Агриппой: может, они вмешаются? И тут из-за столика поднялся Октавиан. Он вытянул перед собой руку с кубком и уронил его, разбив на тысячу мелких кусочков. Все молчали. Никто не осмелился даже вздохнуть. А Цезарь поочередно брал со стола один драгоценный предмет за другим и бросал на пол. Малые дети зажали уши от грохота. Вскоре мозаика скрылась под слоем блестящих осколков. Наконец, когда на столе ничего не осталось, Октавиан промолвил:
— Ты и меня скормишь угрям?
— Разумеется, нет, — пролепетал Поллион.
В глазах перепуганного раба стояли слезы.
— Сколько людей ты убил таким способом?
— Семерых, — прошептал старик на полу.
— И каждого — по заслугам! — взвился хозяин, гневно встряхнув подбородками.
