Бабетта (выходит из очереди и читает вслух). Пишет господин Тьер! "Мир - это порядок. Жители Парижа! Торговля замерла, заказы прекратились, капиталы застыли. Виновные должны быть преданы суду. Немедленно должен быть восстановлен полный и незыблемый порядок..." Та-та-та-та...
Владелица булочной начинает снимать засовы с двери своей лавки.
Женщины. Вы слышали, госпожа Пуляр? В торговле застой, хотя идет война.
- Чистейшая правда! Вот уже целая неделя, как никто ни разу не заказал у меня паровоза, и мой капитал лежит без дела из-за бесчинств этой Национальной гвардии. А ваш капитал?
Владелица булочной. Все сборища, сборища и речи! Я думаю, что белый хлеб правительства звучит убедительнее, сударыни!
Женщины. Белый хлеб и порядок. Это значит: платите квартирную плату. Да?
Бабетта. Печать на воззванье еще не просохла. Видно, очень спешили.
Женщины. Животы пучит, когда нет хлеба! Эти господа кусочка хлеба не дадут без того, чтобы не навонять чего-нибудь про порядок.
- Осторожней выражайтесь, гражданка, соблюдайте порядок! А что мадемуазель Герико на это скажет? Она учительница и не знает, как животы пучит.
- Оставьте мадемуазель Герико в покое, она дельный человек, и она согласна со всем, что я сказала, и она сама была при том, как эти Кабэ, мать с сыном, и "папаша" приволокли пушку из Клиши, еще до того как явились пруссаки.
- А вы тоже думаете, что господин Тьер отдал Клиши пруссакам только потому, что там стояли наши пушки?
Женевьева. Да, я именно так и думаю, гражданка. Центральный комитет Национальной гвардии получил на этот счет соответствующие донесения.
Женщины. Она политическая.
- А если и, так, разве она говорит неправду?
- Мой старик говорит, что ногу ему оторвала не картечь, а политика. Вот почему он занялся политикой и читает "Отечество в опасности".
Несколько солдат правительственных войск появилось возле пушки, среди
них Филипп Фор.
Бабетта (которая стоит под плакатом). А, Филипп, ты вернулся? Ты пришел в самый раз: булочная снова открывается.
Филипп. Потише, Бабетта: я не собираюсь приветствовать свою хозяйку. (Вместе с другими солдатами берется за пушку.)
Бабетта. Что вы делаете с пушкой? Чего вы хотите?
Филипп. Ее надо доставить в Версаль. Таков приказ.
Бабетта (кричит женщинам). Эй, вы! Они хотят украсть пушку!
Женщины. Кто? Эти вот? Эти сморчки?
Женевьева (подбегает к солдатам). Филипп! И тебе не стыдно?
Бабетта. Это помощник пекаря. Он привел их сюда, потому что знает наш квартал.
Филипп. Что вы тут делаете ни свет ни заря? Да не кидайтесь вы так на людей!
Женевьева. Мы тут затем, чтобы - как овцы шерсть - отдать вам пушки за белый хлеб.
Женщины (подбегают к солдатам). Эй, вы! Это наши пушки.
- Мы сами их купили всем кварталом, сами деньги собрали.
Филипп. Но ведь война окончена.
Женевьева. Ах вот что, и теперь вы хотите начать войну против нас?
Филипп. Пушки должны быть сданы пруссакам.
Женщины. Пусть пруссаки сами приходят за ними. Руки прочь! Посмейте только прикоснуться к пушкам, сопляки.
- Зовите сюда охрану от Кабэ.
Женевьева бежит к дому, где живут Кабэ. Она звонит. Мадам Кабэ выглядывает
из окна.
Женевьева. Будите скорей Жана, хотят утащить вашу пушку. (Бежит назад.) Эти пушки нужны не пруссакам, а господину Тьеру. Они нужны ему против нас, гражданки. Не отдадим ему пушку!
Женщины. Руки прочь от пушки!
- Это пушка мадам Кабэ.
Жан и Франсуа выбегают из дома в нижнем белье.
Бабетта. Жан, они пришли за пушкой. Филипп привел их сюда.
Из близлежащих улиц доносится шум, слышны выстрелы, несколько позже
раздаются звуки набата.
Женевьева. На улице Табернакль тоже стоят пушки. Это нападение на весь квартал. Теперь ясно, почему нам дают белый хлеб!
Жан (кричит). Франсуа! Пришел твой брат. Он от мсье Тьера.
Филипп (отбиваясь от обступивших его женщин). Те-те-те, голубушки. Отойдите-ка в сторону, я выполняю приказ.
Жан (женщинам). Да, отойдите. Пустите нас к ним.
Франсуа (подбегает, держа в руках винтовку). Не прикасайся к пушке, Филипп. Она не ваша.
Владелица булочной (из лавки). Выполняй приказ, Филипп, иначе ты никогда не вернешься в мою пекарню.
