Касавир фыркнул, но промолчал.
— Так вот. Они действительно живы. Наверняка. Сила крови защищает того, кто ей обладает, от самой себя. То есть, я хочу сказать…
— Стоп. Какая сила?
Гробнар вздохнул и взъерошил и без того торчащие во все стороны волосы.
— Видно, придется посвятить тебя в эту легенду. А выводы ты сделаешь сам. Обещай, что будешь слушать.
Касавир кивнул, взял стул, стряхнув на пол кипу исписанных бумажек вперемежку с одеждой, поставил его напротив кровати спинкой вперед и сел. Стул, привыкший к легенькому гному, жалобно заскрипел, а Касавир хмуро уставился на Гробнара, приготовившись выуживать из потока его сознания что-нибудь, похожее на информацию.
— Известно ли тебе о легендарном барде Талиесине, жившем две или даже три тысячи лет назад?
— Нет, — ответил Касавир таким тоном, словно Гробнар спросил, не имеет ли он привычки воровать пирожки с ярмарочных лотков.
— Неудивительно, — просиял Гробнар. — Завистники Хагьяр и Реньяр постарались стереть из истории все воспоминания о нем. Это очень давняя и малоизвестная легенда. Честно говоря, я думал, это сказка. Но когда увидел Эйлин с темными глазами, серебристыми волосами и сверкающим челом, меня как громом поразило!
Гробнар торжествующе посмотрел на Касавира. «Лучше бы тебя на самом деле громом поразило», — мелькнула кровожадная мысль.
— Говори дальше, пока я еще в силах тебя слушать, — спокойно сказал он.
Это воодушевило гнома.
— История рождения Талиесина — воистину удивительна! Я расскажу ее вкратце. Талиесин родился от рисового зернышка, съеденного злой колдуньей. Родив Талиесина, она тут же захотела его убить.
— Обнадеживающее начало, — мрачно прокомментировал Касавир.
— Ой, что ты, — Гробнар махнул рукой, — дальше будет еще интереснее. Когда конец был уже близок, младенец вдруг преобразился, его чело засверкало так, что колдунья чуть не ослепла. И тут он запел такую нежную и трогательную песню, какой и не слыхивали. И она не стала его убивать, а положила в корзинку и пустила вниз по реке. А потом…
Касавир поднял указательный палец.
— Один вопрос. Каким образом эта душераздирающая история о поющем младенце, родившемся от рисового зерна, связана с Эйлин?
— Очень даже прямо связана, — Гробнар улыбнулся до ушей. — Талиесин был самым удивительным волшебным бардом в истории. Он знал все тайны на свете и мог отгадать любую загадку, поэтому его волосы были серебристыми. Но сам он оставался вечно молодым и прекрасным, с темными глазами и удивительно красивым голосом. Когда он пел или говорил стихами, он мог добиться всего, чего хотел, даровать удачу тем, к кому благоволил и позор тем, кого хотел наказать за злобу и зависть. Но убивать и творить зло он не мог. Однажды, когда его приемного отца посадили в тюрьму, он…
Касавир молча показал Гробнару кулак.
— Хорошо, хорошо, ближе к делу, я понял, — быстро протарахтел гном и продолжил: — Так вот, у него были двое завистников — дворфы Хагьяр и Реньяр. Они захотели убить его и подстерегли во время послеобеденного сна на лесной опушке. Они вставили ему кляп, чтобы он не мог петь, связали, пронзили его грудь и оставили умирать. Когда он понял, что сейчас умрет, он призвал на помощь силу своей магии. Силы этой хватило лишь на то, чтобы зачаровать каплю крови, вытекшей из его сердца. Но зато как! Когда его жена и сын нашли тело, мальчик оцарапал руки, разрезая на нем веревку, и прикоснулся к его груди. Капля зачарованной крови смешалась с его кровью. Во-первых, это сделало всех потомков Талиесина талантливыми в том, что касается способностей бардов, торговцев, дипломатов, покорителей сердец, и так далее. Кроме того, это даровало им всем необыкновенную способность силой магии, заключенной в своей крови, творить все, что угодно, кроме зла. Вызывать стихии и переноситься с места на место, излечивать больных и возрождать к жизни умирающих.
Касавир задумался.
— Ты хочешь сказать, что Эйлин и есть тот самый потомок?
— Да!
Гробнар уже не мог усидеть на месте и вскочил с кровати.
— Да, да, да! Мудрая Го была права!
— А там еще и Мудрая Го была? — Поинтересовался Касавир.
