— Извиняюсь… э… Мы тут случайно зашли… Звук же услышали… — начал бормотать чернявый, растеряв весь свой боевой задор.
Женщина ничего не отвечала. Не отрываясь, не мигая, она смотрела на мальчишек. Она была очень стара, не меньше восьмидесяти, а может, и больше. Совсем не походила на сельскую жительницу — абсолютно седые волосы были собраны в тугой пучок на затылке. На ней был строгий костюм коричневого цвета: юбка до колен и пиджак, застегнутый на все пуговицы. Это придавало ей вид школьной учительницы. На ногах были абсолютно городские туфли с каблуком-рюмочкой. В общем, все показывало, что это не жительница села, и мальчишки это сразу поняли.
— Извините… э… мы, это, случайно сюда зашли… — уже более громко повторил чернявый. И снова они не дождались никакого ответа.
— Чего она молчит? — не выдержал крепыш, на которого это странное видение навевало просто мистический ужас, дрожа всем телом.
— Не знаю… Давай ближе подойдем, глухая, может, — пожал плечами чернявый.
Мальчишки медленно, шаг за шагом двинулись вперед. Несмотря на то что они старались ступать аккуратно, под их ногами все равно скрипели мусор, камни, песок. И было очень странно, что женщина никак не реагирует на эти звуки.
Наконец пацаны подошли вплотную к стулу. Первым был крепыш. Он сбоку обошел сидящую женщину и вдруг… дико закричал и, продолжая кричать, резко дернулся в сторону. Чернявый схватил его за плечи. Крепыш начал рвать.
Левая половина тела женщины, которую не видели вошедшие мальчишки, была обглодана до костей. Сквозь ткань виднелись висящие клочки окровавленного мяса.
Судя по тому, в каком состоянии находилось ее тело, крепко привязанное к стулу, она была мертва довольно давно.
— Собаки обгрызли… — в ужасе, стараясь не смотреть в ее сторону, нервно проговорил чернявый, — шастали сюда грызть ее.
— Что делать-то будем? — отозвался крепыш, вытирая губы, уже начавший приходить в себя.
— Фараонов звать опасно, — вслух соображал чернявый, — нас точно загребут! Лучше убраться отсюду…
— А кто ее пришил? — не удержался от вопроса крепыш.
— Хрен знает… Может, свои, родственнички расправились… Кто теперь поймет.
— Нехорошо как-то, — вдруг, помолчав, произнес крепыш. И вздохнул: — Старая… вот так сидит…
— А мы что можем сделать? — окрысился чернявый. — Похоронить?
— Да ну тебя! — махнул рукой крепыш. — Мне и взглянуть-то страсть! Не то что это в руки брать…
— Ну, тогда валим, — скомандовал чернявый, и мальчишки, пятясь, двинулись в дверной проем, а затем стремглав понеслись вниз по холму к самому лиману.
Передвигаясь словно в полутьме, Зина переступила порог кафедры. Она опоздала на десять минут, и в помещении уже было полно людей. К счастью, первых пар у нее не было, поэтому опоздание не считалось.
В эту ночь она не сомкнула глаз и чувствовала себя совершенно больной. Страшное открытие давило на нее невыносимым грузом. Виктор Барг в городе. Он вернулся в Одессу. И самое ужасное — не дал знать об этом ей. Не сообщил о своем приезде. Он не захотел ее видеть. Зина чувствовала себя уничтоженной. И ни в какие смягчающие обстоятельства она больше не верила.
Если не сообщил, значит, она была не важна. Все просто. И не нужны никакие сложности. Люди страдают из-за того, что очень сильно усложняют себе жизнь. На самом деле в отношениях все просто. Если Виктор не сообщил ей о своем приезде, значит, он попросту не захотел ее видеть, ему было все равно. А раз так — он ее не любит.
Понимание этого словно сжигало Зину на костре, уничтожая мучительной смесью из ревности, боли, обиды. Под утро она впала в такое отчаяние, что просто принялась расхаживать по комнате из угла в угол — лежать в кровати она не могла.
Ее страшно мучила мысль: как она должна поступить? Заявиться к Баргам и снова устроить скандал? Сделать вид, что ничего не знает, и выжидать, когда Виктор сам появится? А если он вообще не появится, как тогда?
Может, просто караулить по ночам под окнами, так, как она сделала это вчера, разделив служебный пост с сотрудником НКВД? Да что это за позор такой — ей, взрослой женщине, вести себя подобным образом! Еще и до Бершадова дойдет!
