Грязь неровного поля неотвратимо затягивала в чавкающие тиски. Очереди зазвучали чаще. Пули поднимали фонтанчики грязи где-то впереди и по сторонам. На периферии сознания суматошно билась мысль, что с ним играют в увлекательную игру — «А ну-ка, убеги», называется.
Угодив в ямку, полетел вперёд, шлёпнулся, тут же вскочил, по инерции на четвереньках пробежал дальше, перебирая руками, возюкая автоматом и планшетом по слякоти, выставив на всеобщее обозрение задницу.
Очереди затрещали чаще, пули завжикали злее, поднимая грязь впереди и с боков.
Даже показалось, что слышен хохот фйдеров. Они потешались, а он драпал раком и хотел жить.
Жить! Жить! Жить…
Обретя вертикальное положение, он продолжал бег от пуль с тем же успехом, как если бы черепаха пыталась убежать от гепарда.
Вдруг земля и небо вновь качнулись, разорвались страшным грохотом за спиной. Туркалёв надеялся, что это ударила своя артиллерия. Наконец-то. Где ж эти сукины дети до сих пор были? На обед отлучились?
Взрывной волной сбило с ног, чудом не зацепило ни единым осколком но, как показалось, обдало жаром пламени. Что там какие-то несколько сотен метров для полковой артиллерии? Он практически оказался в зоне обстрела.
На миг оглянувшись назад, жадно хватая сырой воздух, насыщенный мирным запахом земли, увидел эту землю вставшую на дыбы до самого неба там, где шла цепь фйдеров, и дальше вглубь их позиций.
— А-а, падлы!!! Взяли?! Взяли?! Хрен вам!!! — в исступлении орал Янычар. — А-а!!! Получайте!!!
Голос тонул в рёве разрывов, земля раскачивалась как живая. Капитан снова пополз на четвереньках, быстро перебирая руками и ногами, убираясь прочь от страшного места.
Всё же в этот раз артиллерия сработала прямо-таки виртуозно. Всегда бы так. А то начнут молотить в белый свет как в копеечку, зачастую перемалывая своих заодно с врагом, а порой только своих. Вот потеха для неприятеля.
Откуда-то справа донёсся голос:
— Командир!
Янычар, ползя на карачках, повернул голову на голос и увидел своих парней, целых и невредимых, залёгших под тем самым танком, где состоялся приснопамятный разговор между ним и особистом. Где-то он сейчас, болезный? Жив ли, мёртв? Да хрен с ним. Главное, жив он сам и живы его парни.
Туркалёв, быстро перебирая конечностями, всё также на четвереньках дополз до танка, нырнул под днище.
— Вы как тут? — спросил он.
— Проездом из Урюпинска в Париж, — пошутил Мамба. — Вот, номер в отеле забронировали. Как тебе апартаменты?
— Неплохо. Я тут недавно квартировал. На улице хуже. Там безобразничают хулиганы какие-то.
Уверенность возвращалась. Он был среди самых надёжных людей. Они не бросят, не подведут. И он не бросит и не подведёт.
— Бля, я как увидел, что ты идёшь за бээмпэшкой, решил — всё, у командира крыша съехала. На подвиги потянуло, — сказал Куба.
— Какие, нахрен, подвиги! — проворчал капитан. — Под этим же танком пару часов назад лежал бок о бок с особистом. Он мне сделал предложение, от которого я не смог отказаться.
— Чё хотел мальчуган? — поинтересовался Негатив.
— Слышали, Любимов убит? — спросил капитан.
— Да, слышали, — подтвердил Бек. — Вытащили парни в тыл.
— Вот. А планшет, оказывается, по запарке, там потеряли. Особист и предложил мне сходить за ним. Вот он, — Туркалёв вытянул руку с намотанным на кулак ремешком планшета. — Словил по пути назад пару пуль в спину, но броник, слава Богу, выдержал. А думал, уже всё…
— Сучий потрох этот особист! — воскликнул негодующе Негатив. — Нашёл, кого отправлять!
— А что, рядовых пацанов отправить было бы правильнее? — остро взглянул Янычар.
— Нет, блин, офицера послать правильнее! — не согласился Негатив. — Он ведь спецом это сделал, я предупреждал, не простится нам тот демарш у госпиталя… Сам-то он чё не пошёл?
— Я ему предлагал, — хмыкнул капитан.
— А он чё? — почти в один голос спросили парни.
— По-китайски «чё» — жопа, — с показным нравоучением произнёс Янычар.
— Слышали уже, — скептически отозвался Негатив.
— Кстати, о жопах, — невоспитанно влез в светскую беседу культурных людей Мамба. — Пора уносить их отсюда, как любят выражаться храбрые штатовские парни.
