Диверсанты - страница 43

Подошёл Шахов.

— Ну, чаво, болезный, нашёл? — спросил Негатив сокурсника, лучшего друга, показушно демонстрируя причудливую смесь интереса, гипертрофированного волнения за товарища по оружию, надежду на лучшее, боязнь разочарования.

— Да какой там нашёл! — безнадёжно махнул Бек.

— Эх! — в притворном расстройстве хлопнул себя по коленке Седых. — Я как чувствовал! Если отправить старшего лейтенанта Шахова по важному делу, надо быть готовым к тому, что он вернётся ни с чем. Хотя… — Негатив весь подобрался. — Ну-ка, соколик, дыхни! Выкушал всё по дороге?

— Да пошёл ты! — в праведном возмущении задохнулся Шахов.

— Я-то пойду, — с готовностью отозвался Седых. — Да вот что ты без меня делать будешь? Ты же пропадёшь, ты ж как дитё малое, за тобой глаз да глаз нужен.

— Сходи сам, — проворчал Бек, садясь рядом с остальными в грязь. — Может, у тебя получится найти. Ты вон какой языкастый.

— А это, друг мой, кому что от рождения дано. Ты вот в каком возрасте говорить начал?

— Я почём знаю? Как все, наверное, — неуверенно ответил Шахов.

— Э-э, не скажи! — вдохновенно произнёс Седых. — У всех по-разному. У тебя и сейчас проблемы с этим. Ты же двух слов связать не можешь. Вот я и говорю, пропадёшь ты без меня.

Остальные улыбались грязными грубыми лицами, слушая перепалку друзей, зная, что те так общаются с самого знакомства, причём заводилой всегда выступал непоседливый Негатив, донимая своей демагогией рассудительного друга.

Бек использовал проверенный приём, каким всегда спасался от острого на язык приятеля: просто перестал отвечать на его колкости.

Видя это, Негатив опять затянул:

— Выйду на улицу, солнца нема! Девки молодые свели меня с ума!..

Сморщившись от его вокала, Янычар взглянул на небо.

Словно вопреки словам песни через тяжёлые тучи и стелящийся дым пробились косые солнечные лучики, придав ещё больше контраста чудовищным разрушениям.

«(3.19) Потому что участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё — суета!»

Ветхий Завет, Екклесиаст, Глава третья

Здесь масштабных боевых действий не велось.

Не было здесь больших населённых пунктов, индустриализации. Завоёвывать и защищать просто-напросто нечего.

Местным жителям и беженцам опасаться манёвров войск тоже не приходилось, так как направления, называвшиеся дорогами, и в мирное время представляли собою место, по которому собираются проехать, а уж в войну и вовсе оказались запущенными.

Тайга — это не лес, даже дремучий, даже большой.

Тайга — это дикие непролазные места с таким подлеском, что без топора не пройти. Подлесок густо растёт меж сплошных, одна на одной, заросших травой кочках высотой в рост взрослого человека, а порой и больше. Промеж плотно натыканных кочек с навечно перепутанными длинными травяными стеблями даже летом вполне можно найти лед в тёмных стылых лужах.

В таком подлеске невозможно просто идти, там нужно продираться, прорубая топором проход, скорость продвижения удручающе низкая, выматывающая, отбирающая последние силы.

Тайга — это глубокие распадки, где солнечного света, наверное, никогда не бывает, где холодно даже жарким летом.

Тайга — это лесистые возвышенности, откуда открывается безбрежное зелёное море, смертельно опасное не только для неопытных, но и для бывалых, рискнувших отправиться в путь.

Тайга — это буреломы, это широкие стремительные реки без всяких мостов, это громадные коварные болота, это выгоревшие десятки километров мёртвых обугленных торчащих палок.

Тайга — это местами странным образом спиленные наполовину сосны. У заезжих по-первости появляется навязчивый вопрос: кому нужно было забираться на дерево и не на одно, чтобы спилить наполовину? Почему не спилили у корня? И только местные знают: снегом тайгу порой заваливает так, что заключённые, работающие на лесоповале, откапывают дерево сколько могут и спиливают что торчит. А когда весной снег сходит, становится видно наполовину спиленный ствол.