Или футбол играет в детей? От этой мысли я невольно усмехаюсь. И тотчас же мне под ноги летит мяч, а я, в свою очередь, спотыкаюсь об него и лечу прямиком в пруд. Я даже не успеваю ничего понять. Чёрные воды смыкаются надо мной, закрывая собой оранжевеющее небо. Меня обдаёт прохладой. Прохладой и ощущением того, что вода вокруг меня вибрирует. Очень кстати я вспоминаю, что больше всего в жизни боюсь задохнуться или захлебнуться, и страх накрывает меня с головой. Страх парализует меня, и я даже не догадываюсь, что надо попробовать выбраться на поверхность. К вибрациям примешивается какое-то гудение. Я даже не уверена, что я в пруду. Но это уже неважно. Что-то резко и сильно вцепляется в меня, и я понимаю, что это конец.
— Господи, ты как? — кричит Ян, вытаскивая меня из воды.
Я с облегчением вдыхаю в лёгкие воздух. Пытаюсь отдышаться.
— Спасибо, — говорю я, когда обретаю дар речи.
— Это…
— Это было страшно.
Сердце постепенно успокаивается. По рукам и ногами стекают чёрные ручейки. Я, конечно, насквозь промокла — но зато мне почти не жарко.
И я всё ещё жива.
А ещё мы видим выход.
— Это точно там, — говорит Ян. — Наконец-то нашли.
Мы с радостью идём по направлению к нему, но тут же останавливаемся. Мимо нас проносится старая маршрутка без дверей и с перевёрнутым номером. За рулём сидит истерически хохочущая женщина.
— Надо пройти, — говорит Ян, но это не так-то просто. С диким смехом женщина на своей бездверной маршрутке на бешеной скорости нарезает вокруг нас круги. Круги постепенно уменьшаются в диаметре. Волосы женщины растрёпаны, а лицо выражает чистое безумие. Мы словно бы в каком-то сюрреалистическом фильме. Нет, конечно, такое ощущение со мной уже давно, но сейчас оно особенно сильно.
— Надо пройти, — повторяет Ян, но мы оба видим, что вырваться из круга уже довольно проблематично. Ян достаёт пистолет.
Я не знаю, хочет ли он угрожать этой тётке или же застрелить её, да мне и всё равно. Я просто хочу, чтобы её безумный хохот прекратился, а мы убрались бы отсюда.
Когда тётка максимально приближается к нам, Ян направляет на неё пистолет.
— Дай нам пройти, — говорит он.
— Ох-хо-хо-хо-хо! — отвечает тётка. И явно выражает желание передавить нас своей маршруткой.
— Я не хочу тебя убивать. Правда, не хочу, — говорит Ян, целясь в её перекошенное лицо.
— Жаль, но не могу сказать того же, — доносится ему в ответ, а потом я ощущаю сильный толчок в бок и падаю на землю. Меньше чем в метре от меня мелькает маршрутка, и я слышу какой-то тошнотворный хруст.
Ян.
Я смотрю на то место, где мы только что стояли, на то место, где только что проколесила эта безумная тварь, и понимаю, что если бы Ян не оттолкнул меня, нас не было бы уже обоих. Ян…
Эта сука убила его.
Маршрутка разворачивается и вновь проносится мимо меня по тому же месту — если бы Ян выжил после первого наезда, на этот раз он был бы уже свободен от мучений. Я стою на коленях, по моему лицу текут горячие слёзы, меня тошнит на асфальт, я прижимаюсь к нему лбом. Меня словно придавили тонной свинца — при всём желании я не смогу подняться. Тело отказывается повиноваться. Разум отказывается жить в этом безумии дальше. Я согласна на то, чтобы всё закончилось для меня прямо сейчас, но не могу отогнать от себя мысль — Ян спас меня, но не затем, чтобы я тут же добровольно сдалась. И ещё одну — может, Марк всё ещё жив.
Я с великим трудом медленно поднимаю голову и вижу несущуюся на меня маршрутку.
А ещё — непонятно откуда взявшуюся маленькую девочку со светлым каре и в голубых шортиках. Между мной и маршруткой.
— Стой! — кричит девочка этой психопатке, и та тормозит метрах в пяти от нас.
— Чего там? — недовольно спрашивает она.
Девочка долго смотрит на меня, а потом вдруг говорит:
— Она мне нравится.
— Нравится? — всплёскивает руками тётка. — Ты совсем её не знаешь.
— Я хочу её спросить, — отвечает девочка, и внутри у меня от этого почему-то всё сжимается.
— Тебе лет-то сколько? — спрашивает безумная у девочки.
— Лет? — презрительно отзывается та. — Возраст не имеет значения. Это лишь время, которое необходимо Земле, чтобы облететь вокруг Солнца. Зачем оно? Это просто абстракция, — пожимает плечами она. А потом повторяет:
