Ее высокородие миссис Кэнди, англичанка, которая приехала сюда проведать сына-золотоискателя и купила рудник Тэтерс, остановила Салли, пробегавшую мимо со стопкой тарелок.
— Миссис Кэнди очень взволнована слухами о какой-то новой находке, — сказала Салли Моррису.
Старатель, сидевший за столом в дальнем конце комнаты и явно еще не проспавшийся после вчерашней попойки, крикнул:
— Эй, миссис, как бы насчет второй чашки чая?
— Сейчас, Чарли, — живо ответила Салли и побежала было на кухню.
Моррис быстро протянул руку и удержал ее. Затем он обернулся к старателю.
— А что бы вам сходить самому, приятель? — спросил он.
— Подожди, Моррис, — запротестовала Салли. Она видела, что Моррис понял, какую работу она выполняет в гостинице, и сердится на нее. Она села рядом с ним и принялась объяснять ему, что миссис Фогарти была так ужасно занята, и так мучилась со своими ногами, а тут понаехала такая пропасть народу, и она не могла одна справиться — стряпать и подавать на стол. Просто невозможно было сидеть сложа руки и глядеть на нее.
Моррис слушал ее краем уха; его, видимо, больше занимали разговоры о новой находке. Поглощая свой завтрак, он расспрашивал Олфа:
— А можно верить этим слухам? Говорят, там больше золота, чем в Бейли, и всего в нескольких милях от Кулгарди. Мне сообщил один возчик на дороге.
— Трудно сказать. Уже дня два тут невесть что рассказывают. Но пока еще не известно, кто нашел золото и где именно.
Салли решила, что ее объяснение с мужем можно спокойно отложить до того времени, когда они останутся одни.
Олф и Лора попытались убедить Морриса не брать Салли с собой в Хэннан. Ведь их дом почти готов, говорили они, и Салли может пожить у них, пока Моррис построит что-нибудь для нее.
— Очень вам благодарен, — ответил Моррис. — Но я уже условился: миссис Гауг остановится в гостинице.
Тут-то и вмешался Билл Фогарти:
— У тебя чудесная женушка, Моррис, — сказал он с восхищением. — Моя хозяйка говорит, пусть она живет у нас, сколько захочет, и мы будем платить миссис Гауг такое жалованье, какое она только пожелает.
— Миссис Гауг — не служанка, — надменно процедил Моррис.
— Бесстыжие твои глаза! — вспыхнул Билл. — А кто говорит, что она служанка? Ты, пожалуйста, передо мной нос не задирай, мистер Гауг. Это тебе вовсе не пристало. Твоя жена — желанная гостья в моем доме в любое время, чего не могу сказать про тебя.
— Извини, Билл, — тон у Морриса был виноватый. — Я сегодня не в своей тарелке. Если бы вы не виделись с миссис Фогарти два года, я уверен, что и ты вел бы себя не лучше.
Олф громко засмеялся, чтобы рассеять неловкость, и Билл Фогарти смягчился.
— Пойдем выпьем, — сказал он. — Кто старое помянет…
Мужчины ушли в бар, а Салли принялась убирать со стола. Лора помогала ей. Если нужно показать Моррису, что и она при случае готова подсобить миссис Фогарти, то она сделает все, что в ее силах, заверила она Салли.
Когда Моррис неторопливо вышел из бара, Салли увела его в свою палатку на дворе.
— Как ты могла так унизить меня? Прислуживать за столом в этом мерзком кабаке! — кричал Моррис.
— Но, дорогой мой, — сказала Салли, — что же я могла поделать? У меня не было денег, чтобы платить за комнату, и я не хотела, чтобы мистер Брайрли платил за меня.
— А почему бы и нет? Олф теперь богатый человек.
— Я предпочитаю никому не быть обязанной, — твердо ответила Салли.
— Может быть, и следовало задобрить Билла Фогарти, — согласился Моррис. — Я ему должен несколько фунтов. Но надо было сохранять собственное достоинство и помнить, что ведь тут очень много англичан, а мы занимаем определенное положение в обществе.
Глаза Салли сверкнули.
— По крайней мере мистер и миссис Фогарти поймут, что я старалась не злоупотреблять их добротой, — крикнула она. — Нелепо говорить о достоинстве и положении, когда человек совершенно беспомощен!
— Дик Иган, Каммальери и многие другие парни заработали кучу денег в Хэннане, — сказал Моррис. — Хэннан будет главным прииском, а не Кулгарди. Мы ищем не россыпное золото, а рудное. Если участок, который мы сейчас разрабатываем с Фриско, оправдает наши ожидания, мы можем рассчитаться со всеми и жить, не стесняя себя, до конца наших дней.
