Салли призналась, что не согласна с Лорой и не считает, что молодым замужним женщинам не подобает разговаривать с такими особами. Верно, она не спорит, это ужасно, что такая вот темноволосая, задумчивая Нина или эта Лили, такая изящная и живая, вынуждены подчиняться грубым ласкам любого постороннего мужчины, чтобы заработать денег для мадам Марсель; и все же девушки не кажутся несчастными.
Бэлл выглядит крепче и выносливее, чем Лили, и более пригодной для своей профессии. Кроме того, она красивая женщина, белокурая и румяная, с небесно-голубыми глазами и высокой грудью — англичанка, и гордится этим. Живет у мадам лишь до тех пор, пока не получит возможность купить себе собственный домик. Один из ее клиентов обещал ей помочь устроиться самостоятельно, как только мадам ее отпустит. Берта — немка, молчаливая и тихая, один глаз у нее косит.
Лили уверяла, что мадам относится очень хорошо к своим девушкам, одна из них уже вышла замуж за богатого золотоискателя. Мадам загребает кучу денег, через несколько лет она намерена закрыть свое заведение и стать почтенной женщиной; обещает подыскать всем девушкам хороших мужей — при условии, чтобы каждая поработала на нее три года. На приисках так мало женщин, что найти мужа нетрудно.
Лили заявила, что она лично не собирается второй раз замуж. Муж, оперный певец, ее бросил, когда ей не было еще и двадцати лет. Она ничего не умеет, и зарабатывать себе кусок хлеба ей приходится только таким вот способом. Она ждет того времени, когда сама сможет выбирать себе любовников, и надеется уговорить какого-нибудь мужчину доставить ее обратно в Париж.
— «Дурочка, это она надеется на Фриско Джо, — невольно вспомнила Салли слова Бэлл. — А Фриско и не вспомнит о ней, если разбогатеет».
Лили тогда только усмехнулась и рукой махнула.
— Не он, так другой! — воскликнула она.
— Послушайте, девушки, — резко прервала мадам, — незачем говорить о клиентах при наших молодых гостьях.
И вот это чаепитие оказалось весьма мирным и добродетельным, с разговорами о погоде и об этой чудной стране, с возмущенными возгласами по адресу этих неприличных темнокожих дикарей, которые ходят иной раз, ничем не прикрыв свою наготу, и многословными жалобами на ограниченную выдачу воды и невозможность даже помыться. Лили показала на примере, что такое старательская ванна: она набрала в рот воды, побрызгала себе на руки, и потом мокрыми руками потерла лицо и шею.
— Вот так лучше всего! — заявила она, когда все засмеялись над ее шаловливой выходкой.
Поговорили и о походе золотоискателей, и о том, что иногда богатство валяется на земле, только подбирай его. Вот мадам, например, однажды утром после дождя самолично нашла возле поленницы маленький самородок.
Мари была благодарна Салли за то, что она не видела никакой особой беды в этом чаепитии, хотя Салли и согласилась с Лорой, что лучше не рассказывать об их приключении ни миссис Фогарти, ни их мужьям.
Прошел почти месяц, прежде чем Моррис наконец подъехал к гостинице Фогарти в пыльной повозке, запряженной парой тощих мохнатых лошадок. Билл Фогарти бросился искать Салли, чтобы сообщить ей новость.
Салли выбежала на крыльцо и едва узнала мужа в бородатом человеке, подходившем к дому. Моррис! Этот заросший темной щетиной бродяга в молескиновых штанах, неглаженой рубашке и рваной фетровой шляпе! Прежде всего она признала его поношенный коричневый пиджак, затем его глаза — он был без пенсне, — и сердце у нее дрогнуло.
— Моррис! — вскричала она и кинулась на шею бородатому незнакомцу.
Моррис сдержанно поцеловал ее. Салли знала, что не в его правилах проявлять свои чувства при посторонних.
Люди, стоявшие перед гостиницей, весело, по-товарищески, приветствовали его. Моррис отвечал им дружески и непринужденно. Он ничем не отличался от любого старателя или рудокопа, разве что в осанке чувствовалась некоторая самоуверенность.
— Ну, как дела в Хэннане? — спросил кто-то.
— Недурно, — отвечал Моррис.
— Кое в чем вам, уж во всяком случае, повезло, черт побери!
— Пора уже счастью повернуться ко мне лицом, — засмеялся Моррис, входя в гостиницу. Олф, который вышел встретить его, повел Морриса в столовую, где Лора кончала завтракать. Моррис сел поговорить с ними, а Салли побежала на кухню принести ему поесть. Когда она поставила перед ним яичницу с ветчиной и начала убирать со стола грязные тарелки, она почувствовала, что его глаза следят за ней. Он, видимо, удивился тому, что Салли хозяйничает здесь, как у себя дома.
