Она было начала что-то говорить, но тотчас осеклась и замолчала.
— Давай-ка, — сказал я, — оплачивай счет и пойдем повидаемся с братом, посмотрим, что он нам скажет.
— А ты никому не передашь то, что я тебе тут рассказала?
— Ничего особенного ты мне не рассказала… как, кстати, зовут этого брата?
— Томе.
— А имя?
— Мне кажется, я никогда не слышала, чтобы она называла его полное имя. Вроде бы Ли Томе. Так он сам подписывается. Сандра зовет его просто Блити. Всегда.
Я жестом велел немке принести счет и, подытоживая нашу беседу, сказал:
— Ну идем посмотрим, что за гусь этот Блити.
Если у Альмы Хантер и был ключ от квартиры, то воспользоваться им она не захотела. Она нажала на звонок, расположенный сбоку от двери, которую нам открыла молодая, лет тридцати, женщина. Стройная, с тонкой, но уже подернутой едва просматриваемыми сквозь платье жировыми складками талией. Волосы черные. Глаза большие, темные, томные. Лицо узкое, губы яркие, полные, сочные, как спелые ягоды. Взгляд ее почти не задержался на Альме Хантер, а стал изучающе шнырять по мне, точно хотел по достоинству оценить новую лошадь, которую только что купили на торгах для ее домашней конюшни и теперь привели в стойло.
— Сандра, это Дональд Лэм, сотрудник агентства Берты Кул. Он найдет Моргана и вручит ему повестку. Расскажи, что у вас там произошло. Вы сильно пострадали?
Взгляд Сандры Биркс выразил удивление.
— Вы не похожи на сыщика, — сказала она и подала мне руку, а если точней, подставила для рукопожатия ладошку, чуть выставив ее перед собой, словно давала мне возможность полюбоваться ею.
— Я стремлюсь казаться безобидным, — сказал я, энергично сжимая ладошку. Судя по тому, как покривились ее губы, рукопожатие мое вышло чересчур крепким.
— Я так рада, мистер Лэм, так рада, что вы пришли, — с нервическим смешком воскликнула она. — Для меня крайне важно, чтобы мы немедленно, срочно нашли Моргана. Я думаю, вы понимаете, почему… Проходите.
Я чуть отступил вбок, пропуская вперед Альму Хантер. Комната, в которую мы вошли, была очень просторной — с темными бимсами[1] по потолку, тяжелыми гардинами на окнах, толстыми коврами на полу. Кресла с причудливо выгнутыми спинками, поставленные вокруг овального столика с пепельницами и сигаретами, образовывали два-три отдельных островка. От всех предметов веяло духом обжитости и домашности. Здесь не забывали о комфорте и уюте человеческого жилья.
Сандра Биркс сказала:
— Арчи дома. Мне удалось забрать его сюда… тебе, Альма, вроде бы еще не доводилось встречаться с ним, или я ошибаюсь?
— Арчи? — переспросила Альма с такой высокой интонацией, точно этим словом заканчивала длинное вопросительное предложение.
— Да, Арчи. Арчи Холомэн. Да ты должна помнить, он как раз заканчивал медицинский институт, когда я выходила замуж. Теперь он работает здесь в одной из клиник, выездов на дом не практикует, но с Блити мне, по старой дружбе, конечно, не отказал.
Альма улыбнулась и покивала головой. По тому, в какой манере она это сделала, я понял, что она впервые слышит об этом Арчи, и подумал, что Сандра умеет представлять своих личных друзей с той профессиональной легкостью, с какой фокусники достают кроликов из высокого цилиндра.
— Присаживайтесь, прошу вас, — предупредительным тоном сказала Сандра Биркс. — Я пока выясню, в силах ли Блити разговаривать. Ему здорово досталось. Такая ужасная история! А произошло все совершенно внезапно: из-за угла нам наперерез вдруг выскочила машина, и я даже не успела испугаться, как мы уже врезались в нее. Блити уверяет, что водитель сделал это намеренно. Машина была большая, какой-то старой марки, таких уж, наверно, и не выпускают. Сразу после столкновения она умчалась. Я зависла на руле. Блити врезался головой в лобовое стекло. Доктор говорит, у него сломан нос. Это я узнала уже после звонка тебе, Альма… Да что вы стоите, мистер Лэм, садитесь же, пожалуйста, — засуетилась вдруг она. — Выберите себе кресло по вкусу, устройтесь поудобней, словом, чувствуйте себя как дома. Можете курить, если хотите. А мы с Альмой отлучимся на минутку. Нам нужно кое-что обсудить.
