— А ты? — спросила Таня, не отрывая зачарованного взгляда от сидящей на ее колене голубокрылой бабочки.
— А я послала их вежливо, но внятно.
— Ну и правильно сделала, — сказала Таня. — Неизвестно, что у них там за знакомства…
— Ну что, обратно пойдем? — спросила Ксюша, потягиваясь. И девчонки, прибрав за собой на полянке, отправились домой, неся охапки трав и луговых цветов.
Вечером ужинали в саду. Оранжевые лучи уходящего солнца вплелись в листву деревьев. Над столом вилась мошкара.
— Дедушка, интересно, что же ты собираешься рассказать москвичам? — спросила Ксюша. — Если, конечно, собираешься.
Семен Игнатьич кашлянул:
— Собираюсь. Есть у нас тут сказы, как же без них.
— А нам расскажешь? — улыбнулась Таня.
— Непременно расскажу. Вот после ужина сразу и расскажу.
И когда поздние летние сумерки окутали сад, девчонки с дедом Семеном устроились на крылечке. Над березкой, что росла у сарая, раскинулся Млечный Путь. А из-под навеса крыльца спускался на паутинке, перебирая лапками, большой паук.
— Давно это было, — тихо начал дед. — Стояло здесь селение одно, а в нем была уж очень богатая церковь. Построили эту церковь на деньги разбойничьего атамана, что лютовал в наших краях. А когда пришел его последний час, раскаялся он, и все награбленное: роскошные драгоценные камни, золото — отдал он для постройки церкви. И сделали тогда огромный крест из чистого золота. Возвели его на главный купол и украсили этими камнями. Говорили, что сияли они, аж глазам было больно. За версту тому кресту путники кланялись. А когда большевики к власти пришли и стали церкви рушить, селяне сняли крест с купола, чтобы не осквернили нехристи церкви русской. Крест тот зарыли в тайнике где-то в лесу, но где — теперь никто не знает. Крест долго искали, но до сих пор никто не нашел…
Девчонки слушали, затаив дыхание. На улице давно уже была ночь, высыпали звезды яркие, крупные, благоухал жасмин в бабушкином саду. Из открытой двери вырвался свет и сияющим квадратиком лег на траву у крыльца. Вскоре Таня и Ксюша уже спали в кроватях у окон, открытых в ночной сад.
* * *
— Таня, смотри! — вскрикнула Ксюша утром.
— А? Что? — вскочила Таня, разбуженная вскриком сестры.
— Ты только посмотри!
На подоконнике лежал букетик полевых цветов, перехваченный тоненькой голубой ленточкой.
— Откуда он здесь? — удивилась Таня.
— Кто-то, наверное, положил ночью или на рассвете, — предположила Ксюша.
— Может, дедушка?
— А мы спросим у него.
За завтраком на вопрос о букете дед ответил отрицательно.
— Так ухажер какой-нибудь! — рассмеялась баба Нина.
Не успели девчонки отреагировать на эту романтическую версию, как слова бабушки были прерваны жутким грохотом из-за забора. И вслед за ним раздались знакомые голоса:
— Ах ты, паразитка! Опять своих кур выпустила!
— А я, по-твоему, на цепь, что ли, их сажать должна?
— Да тебя саму на цепь сажать надо, овчарка цепная!
— Куры ей мои помешали! За собой следи! Ты же моим пометом и пользуешься!
— Я?! Твоим пометом?!
— Да не моим, а моих курей!
— У меня свои есть! Сплетница!
— Я сплетница?! Да тебя из поганой метлы расстрелять мало!
– Тьфу!
На этом перепалка стихла.
— Э-эх, ну и бабы! — покачал головой Семен Игнатьич. — И ведь не надоест им собачиться!
Сегодня дед Семен с внучками собрались в лес за земляникой. Взяв в руки лукошки, они вышли за калитку. К лесу шли через пойму. Трава высокая, влажная от росы, чуть подмочила легкие брюки Тани и Ксюши.
— Жарко! — пожаловалась последняя.
— Ничего, зато в лесу гоже будет, — ответил дед Семен.
Лес уже виднелся впереди — темная гуща высоких сосен. Путники поднялись на небольшую возвышенность и затем вступили в лес. Пение птиц звонко раздавалось повсюду. Изумрудная зелень трав, прерываемая то ярким цветком дикой гвоздички, то желтым лютиком, радовала глаз. А между сосен металось эхо дроби дятла.
— Как все торжественно здесь, будто в соборе, — задрав голову, проговорила восторженная Ксюша.
— Это уж точно! — подтвердил дедушка Семен.
Неширокая дорога петляла между соснами, была усыпана шишками, смолистый аромат кружил головы, а легкий ветерок путался в ветках сосен. Вот впереди показалась березовая рощица, обрамлявшая небольшое болотце. Под ногами у Тани как стрелкой пронзила траву юркнувшая ящерица. И тут вдруг дед Семен, будто приоткрывая занавес, раздвинул куст лесного шиповника, украшенного нежно-розовыми цветами, и взорам девчонок предстала небольшая полянка, усыпанная ярко-красными ягодами.
