— Я могла. Но Клэр ожидал, что я возьмусь за это дело.
Он кивнул. И, к счастью, не продолжал.
— Идем.
«Нужно сделать это быстро, пока я не нашла повод избегать это».
— Микал?
— Да?
— Этой ночью будет удар на поражение.
Он сверкнул белыми зубами в улыбке.
— Да, Прима.
Край Уайтчепла уже был с зеленым, туман сгустился до супа. Эмма могла отодвинуть вуаль, и глаза не жалило, но она решила так не делать. Микал тенью двигался рядом с ней.
Туман покрывал все поверхности, прохожие становились силуэтами из подземного мира, как из Великих текстов, а фонари — шариками света.
Переулки были уже в жиже, и доносились сдавленные звуки. Тихий крик впереди рассеялся среди теней, но когда они доехали до угла, осталась лишь дымящаяся кровь на камнях, Короста питалась ею.
Эмма шла дальше, корсет и сапоги давили, напоминая, что она не ребенок.
Она знала, что Микал рядом. Во тьме мелькали измененные конечности, осторожные взгляды, как у крокодилов в Ниле, и сияние газовых ламп отражалось от ножей. Она не приближалась, хотя Микал коснулся ее локтя, прошел к краю переулка, где она стояла, спокойно дыша, обучение впивалось когтями в ее органы, тело узнавало запах опасности.
Сияние отступило, но Микал еще стоял, плечи выражали нежелание двигаться дальше, но и отступать не хотел. Тихий язык, который понимали ножи Уайтчепла.
Он расслабился и прошел к ней. Она продолжила без слов.
Блайталлен, где пропал Кендалл, отличался ночью. Ее лодыжки болели от скользящих шагов, позволяющих не упасть, жижа сгущалась. Тьма была живой, почти непроницаемой, и Эмма не могла решить, быть ли ей благодарной за то, что она не видит гадость под ногами. Это было неожиданно для той, кого даже свеча слепила, но это использование эфира делало визит в эту дыру легче.
Немного легче.
Ее ладонь в перчатке вытащила восковой шарик. Она сжала его в кулаке. Микал быстрыми пальцами обвил шелком ее кулак и взглянул на ее лицо. Он видел в этом репродукцию Стигии?
— Вы…
Он хотел спросить, уверена ли она? Готова ли? Эмма покачала головой, кудри задели ее плечо, туман шуршал, скользя по Коросте. Порой он касался жижи и отступал, пока поверхность жадного обитателя Уайтчепла рябила.
Она открыла рот для меньшего Слова, что выпустит Сочувствие.
Но не произнесла, эфирная сила спуталась и зарычала под поверхностью мира, Микал зажал свободной рукой ее рот, вскинул голову быстрым и неправильным движением.
Быстрые и легкие шаги. Что это? Она приготовилась, Микал убрал руку, и они связались — кулон на ее шее сиял едким зеленым светом, что становился ярче из-за приближения звука. Жижа не падала с плеском с обуви, не было умелого скольжения, не нарушающего поверхность Коросты, чтобы двигаться быстро.
«Что за…».
Это вырвалось из мрака в конце переулка, и Микал взмахнул ножами.
Движение, треск — и ее Щит отскочил, скользя на жиже.
Там был хлыст. Эмма прищурилась, глядя на невидимые нити. Эфир странно резонировал, сжимался, и она глубоко вдохнула, а Микал отлетел в дверь с жутким хрустом.
Короста сжималась и дымилась, отползая от высокой фигуры с квадратной головой — у нее была шляпа кучера и хлыст для спин механических лошадей.
У нее были доли секунды, чтобы решить, что это за существо, оно прыгнуло к ней. Морок мог убить, если верить в него: привязанный дух или чары сильно ранят ее, если создатель вложил достаточно эфирной силы, манекен ранит только физически, а иллюзия не ранит. Было много категорий, и она почти опоздала.
Микал издал сдавленный вопль, но Эмма расставила ноги, кулон и два кольца на левой руке заискрились, кровавый гранат в золоте и дешевая медь со стеклом, но ярко сверкающим от эфирной силы.
Лиловый цветок появился между ней и существом в облике кучера: магия расширилась, как нарисованный веер. Слово вылетело резко из ее горла, это было не Исцеление, не Поломка, не Узы. Нет, она выбрала другой Язык, не ее Дисциплины.
Именование не принадлежало ни одной Дисциплине. Оно описывало, но таким был закон волшебства: Воля делает Имя.
Если бы она не была Примой, может, не смогла бы заставить существо на время принять облик, что подходил ее целям. Слово извивалось, существо билось с ее желанием придать ему облик, и эта борьба дала ей намеки о его природе.
