– А кто это будет? – спросила она.
– Пока еще не знаю. Возможно, грузчик из отеля. Он ничего не сделает, только посмотрит на вас, но прошу, сыграйте эту роль.
– Я постараюсь.
Перри Мейсон подошел к кровати и примостился на краешке. Маджери наблюдала за ним своими огромными фиалковыми глазами.
– На ваших сапогах было совсем мало крови? – неожиданно спросил Перри Мейсон.
– Да.
– У Тэльмы Бэлл есть какие-нибудь белые сапоги?
– Не знаю.
– Она взяла ваши, чтобы почистить?
– Да.
– Что Тэльма Бэлл делала, когда вы к ней пришли?
– Она только что вышла из ванной. Она почему-то сразу посмотрела на мои сапоги и сказала, чтобы я их немедленно снимала, чтобы шла в ванную и смыла все пятнышки крови до единого.
– Она видела ваши чулки?
– Нет, она велела мне все сделать быстро…
– Вы ехали к ней на трамвае?
– Да.
– И когда вы были в ванной, пришел я…
– Да, это так.
– Значит, вы не знаете, что Тэльма сделала с вашими сапогами?
– Нет.
Перри Мейсон поднял левую ногу на кровать, облокотился на нее левой рукой, а правая нога оставалась на полу.
– Маджи, – обратился он к ней. – Вы говорите мне правду?
– Да.
– Наверное, мне следует сказать вам, что я был в комнате Тэльмы, нашел у нее в шкафу шляпную коробку: в ней была одежда, выстиранная и еще не просохшая, с весьма заметными следами крови, которые в спешке пытались отстирать; там была пара белых полусапожек, пара чулок и юбка.
Фиолетовые глаза застыли на Мейсоне. Маджери вдруг привстала с кровати.
– Вы хотите сказать, что на чулках и юбке была кровь?
– Да.
– И ее пытались отстирать?
– Причем очень поспешно, – подтвердил Мейсон.
– О боже! – простонала она.
– Кроме того, – продолжал Мейсон, – кто-то ведь в ванной у Пэттона закатил истерику по поводу «счастливых ножек». Одна из вас лжет. Или вы были в ванной, или Тэльма…
– Это мог быть кто-нибудь еще, – сказала девушка.
– Но вы не знаете, кто бы это мог быть, да?
– Нет.
– Не думаю, что там был кто-то другой, – медленно произнес Мейсон.
Маджери Клун задумалась, прищурив глаза.
– Ладно, – сказал Перри Мейсон, – перейдем к другому. Вы знаете Еву Лэймонт?
– Да, конечно.
– Ева Лэймонт «боролась» за свои ножки?
– Что вы имеете в виду?
– За «счастливые», приносящие удачу, приз на конкурсе…
– Нет.
– Но она участвовала в конкурсе?
– Да.
– Где?
– В Кловердале.
– Это молодая женщина с черными волосами, черными глазами и фигурой, напоминающей вашу?
Маджери кивнула.
– А что? – спросила она.
– А то, что у меня есть основания считать, что эта особа там, в городе, зарегистрировалась под именем Веры Куттер и проявила весьма необычайный интерес к делу об убийстве…
Глаза Маджери Клун раскрылись от удивления.
– Теперь скажите мне, как она зарабатывает деньги, – попросил Мейсон.
– Разными путями, – ответила Маджи. – Работала официанткой, когда в город приехал Фрэнк Пэттон со своим конкурсом. После этого она многое перепробовала. Она демонстрировала свои ноги, и многие ими восхищались. Говорили, что, независимо от того, выиграет она конкурс или нет, все равно поедет в город и будет сниматься в рекламных клипах.
– А после того, как конкурс выиграли вы, – спросил Мейсон, – что было?
– Ну, она всех убеждала, что поедет в город, произведет там огромный фурор и затмит меня. Она еще говорила, что я выиграла конкурс только потому, что заискивала перед Фрэнком Пэттоном и что у меня было выгодное положение…
– Это в самом деле так? – поинтересовался Перри Мейсон.
– Нет.
– Вы не слишком много мне рассказываете о Еве Лэймонт… Такое ощущение, что я знаю о ней больше!
– Она мне не нравится.
– Это ни о чем не говорит. Поймите, совершено убийство… Что вы о ней знаете еще?
– Всего не знаю, но слышала много…
– Например?
– О, много чего.
– Вы не знаете, навещала ли она Фрэнка Пэттона, обосновавшись в городе?
– Она могла. Это та еще особа…
– Маджери, у нее была причина вредить вам?
Маджери Клун закрыла глаза и легла, обхватив руками плечи.
– Она была до безумия влюблена в Боба Дорэя, – через силу вымолвила девушка.
– А Боб Дорэй до безумия влюблен в вас?
– Да.
Перри Мейсон достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну и, поднося к губам, остановился, решив предложить Маджери.
