— И вот еще, — продолжил он. — Можете себе представить, чтобы она захотела поесть перед сном или посреди ночи, если спать она отправилась после роскошного ужина? Нет, в этой тарелке явно есть что-то необычное.
Задумчивым взором он окинул письменный прибор, стоявший на столике из розового дерева. Рядом в беспорядке валялись листки бумаги, перо, печатка и палочка зеленого воска.
— Во всем, что касается комнаты, готов с вами согласиться, — произнес Бурдо. — Но что вы скажете про тело?
— Нужно рассмотреть его поближе. Оно напоминает мне тело старика, на которого прошлым летом в Шавиле ночью напали осы и искусали ему шею. Положение рук точно такое же. На первый взгляд, признаки удушья не менее очевидны, чем признаки отравления, а распухшая шея видна издалека. Полагаю, вскрытие сообщит нам дополнительные подробности. Необходимо забрать стакан с остатками жидкости и еду с тарелки.
— А еще следы на полу, — добавил Бурдо. — Да какие грязные!
— Наверняка оставлены полицейскими и лекарем. Вряд ли они нам скажут что-нибудь новое.
В поисках улик они обошли комнату. Бурдо отыскал скрытую в стене дверь.
— Куда ведет эта дверь?
— В гардеробную, а оттуда в туалетную комнату, подсобные помещения и кухню.
Бурдо открыл дверь и, пройдя через маленькую комнату, где вдоль стен выстроились стенные шкафы, вошел в следующее помещение, более просторное, где стояли столик с зеркалом и кресло-бержер. Открыв вторую дверь, он очутился в коридоре, застеленном джутовой дорожкой.
— Здесь отпечатки гораздо более четкие, — заявил он. — Похоже, кто-то прошел тут дважды.
Николя подошел к Бурдо, который, словно завороженный, разглядывал пол.
— Однако странно, — промолвил инспектор. — Разрази меня Господь, если эти следы не похожи как две капли воды на следы, оставленные на ковре вашими сапогами. Впрочем, проверьте сами.
Оба опустились на колени и принялись молча изучать отпечатки; наконец Николя произнес:
— Те же самые. Как две капли воды.
Отойдя в сторону, он присел на корточки и, вырвав листок из своей черной записной книжки, при помощи свинцового грифеля стал делать зарисовку следа.
— В самом деле, совершенно одинаковые, — повторил он. — Видите, в одном месте гвоздь вылез из подошвы, и от него на паркете образовалась глубокая царапина. Посмотрите.
— Следы совсем свежие. Оставлены не позднее прошлой ночи, — смущенно пробормотал Бурдо.
— Понимаю, на что вы намекаете. Но этому есть объяснение.
Вернувшись в гардеробную, Николя открыл шкаф, и Бурдо увидел на вешалке знакомый ему фрак комиссара; на полке лежали аккуратно свернутые рубашки и галстуки. Однако Николя явно ожидал увидеть в шкафу еще что-то.
— Исчезла! Моя вторая пара сапог, точно таких же, как те, что сейчас на мне, исчезла! — возмущенно воскликнул он. — Я всегда держал здесь кое-что из одежды.
— Может быть, их взяли слуги, чтобы почистить?
— Хотел бы я посмотреть, как они это сделают! Маркиз, мой отец, научил меня никому не доверять заботу о своих сапогах. Только владелец может навести на сапоги такой блеск и глянец, что кожа их засверкает, словно скорлупа каштана!
— Согласен, согласен, — закивал Бурдо; Николя крайне редко вспоминал о своем отце-маркизе. — Тогда другой вариант: следы оставили слуги!
— Исключено. Их приучили ходить босиком. Жюли ненавидит шум. Она всегда мечтала научить слуг бесшумно скользить по полу.
— Тогда, — задумчиво произнес инспектор, — остается предположить, что обнаруженные нами в этом коридоре следы принадлежат вам…
Заметив, что Николя сейчас взорвется, он поправился:
— Вам или оставлены вашими сапогами… Давайте проследим, куда они ведут.
Следы привели их в кухню, где царил идеальный порядок. В буфете они нашли блюдо с остатками курицы в соусе, к которому Бурдо проявил живейший интерес. Николя узнал свой любимый соус для птицы, изготовленный по рецепту чернокожих жителей Антильских островов.
— Надо забрать эту курицу, отнести в Мертвецкую и показать Семакгюсу: пусть исследует и проверит на яд на крысах.
На лице Бурдо все отчетливее отражалась внутренняя борьба с самим собой.
— Мне, наверное, придется составить отчет для господина де Сартина…
