на его глазах сквозь дряблую кожу лица старика пробились первые перья.
-Кооооо! - грохотал Егор Васильевич, обрастая перьями. Предначертание, управляя телом
его, свело руки воедино, ломая кости, лепя из пластилина плоти новую совершенную
скульптуру. С отчетливым треском изменился и череп его, сужаясь посередине, вытягиваясь в коническую форму. Хрящи носа затвердели, преобразуясь в острый клюв.
-Кооо! - ревел он, и руки его, уже не руки, но гигантские крылья, не находя больше места в
тесном салоне, хаотично метались вверх-вниз, то и дело задевая визжащего шофера.
Ноги его укорачивались, кости плавились, пальцы на ногах, напротив, удлинялись, ногти, сталью наливаясь, обращались в когти.
-Коооо-коо! - гаркнул он молодецки, и одним глазом, круглым, серым и мертвым, глянул
на шофера. Теперь, когда преображение почти завершилось, он знал, что делать.
Рванувшись могучим телом, отчего машина заходила ходуном, он изловчился и клюнул
шофера прямо промеж глаз. От удара тело шофера отбросило назад, хлынула алая кровь , и он неловко завалился набок, содрогаясь, будто сквозь него пропустили электрический
ток.
-Я тебе покажу, тля, никчемность жизни! - проквакал Егор Васильевич, стремительно
теряя связь с человечеством. Тело его продолжало увеличиваться. Металл скрипел под
напором той силы, что до поры таилась в нем.
Взмахнув гигантским крылом, он сокрушил двери и потолоккрышу, превращая сталь в
мятый картон. Рванув свое тело вперед, клювом разбил он лобовое стекло. Теперь его
крылья торчали из дверных проемов, взмахами практически отрывая машину от земли.
-Ах, как тесно! - мигнуло мелькнуло в голове. Тело его за секунду увеличилось вдвое, и
машина лопнула, взорвалась металлом и стеклом, с грохотом выпуская на свет
новорожденного гигантского Воробья.
-Коооо! - заорал Егор Васильевич, и от звука его голоса вылетели стекла в окнах соседних
домов. Он взмыл над городом, распластав огромные крылья, тенью затмевая солнечный
свет. Люди виделись теперь ему в истинном свете - червями, из которых они произошли и
пищей для которых они в конечном итоге должны были стать. Розовые кольчатые их тела
предназначены были исключительно для поедания. Раскинувшееся перед ним море
протоплазмы, заскорузлой в своей лености, достойно осядет в его желудке и переваренное
низвергнется на себя же песнью Нового Мира!
…Охота за Егором Васильевичем велась на протяжении трех дней. Город был оцеплен
многочисленными отрядами милиции, ОМОНа и действующими частями армии. К вечеру
третьего дня измотанного кровопролитными боями Воробья расстреляли из зениток.
Жители города, склонные доверять лишь своим животам, вскоре забыли об этом
инциденте. Через два месяца наступила зима и город погрузился в летаргический
снежный сон.
Гобелен
Погожим летним деньком по солнечной набережной прогуливались двое.
Пожилая уже женщина, в зеленом брючном костюме, и рыжеволосая девушка в
легком платье. Солнце припекало вовсю, со стороны моря то и дело
раздавались крики чаек, пароходные гудки и гомон отдыхающих. Все эти звуки
сливались в манящую, ласкающую слух мелодию. В такие дни хочется
валяться на пляже, купаться в ласковом море, есть тающее на глазах
мороженое, сочно откусывать от багрового сахарного ломтя арбуза, словом,
наслаждаться жизнью.
Парочка, что была упомянута ранее, демонстрировала, впрочем, признаки
некоей отрешенности, отличающей коренных жителей любого курортного
города от приезжих отдыхающих. Женщина постарше держалась прямо, была
сосредоточенна, серьезна. На лице ее то и дело появлялось выражение мягкого
изумления, словно она удивлялась несказанно тому факту, что ее занесло на
набережную в столь славный денек. Ее спутница была более благодушно
настроена, скорее, в силу возраста и природной расположенности к веселью.
Руки юной дамы были заняты - она несла кокетливую сумочку с затейливым
узором и то и дело помахивала ею легкомысленно.
Между женщинами происходил неспешный разговор.
