Герасим (испуганно). Потухла, опять? Ну, что-то есть!
Диакон. Да что есть: видно, опять старуху на рыбе обманул.
Герасим (раздраженно). Или диакон нечестивое умыслил.
Диакон. Какую-нибудь севрюжку с осьмушкой отвесил.
Герасим. Или диакон петухом ектению пропел, тут у меня завсегда тухнет лампада.
Диакон. А у меня примета: как Герасим божественный на рыбе старуху бедную обманет, иконы у меня в образнице к стене ликом перевертываются.
(Поп входит с Головой.)
Голова. Ей-Богу, высидел.
Поп. Никогда не слыхал такого: ну, галка, понимаю, а чтобы индюх цыплят высидел. (Услыхав спор.) Опять сцепились петухи, люблю их слушать, намедни Герасим столь за веру порадел: чуть диакона до смерти книгой не зашиб, вот какие у нас бои бывают, сижу, покатываюсь, уморительно!
Голова. Поп да петух и не евши поют.
Поп (Герасиму). Ну, ну, Евтеич, давай ответ.
Герасим (диакону). Погоди, отче. (Подходит под благословение к попу.) – Вы, батюшка, на посток запастись прибыли? (Поп роется в карманах, доставая из них всевозможное, и ищет записку попадьи.)
Поп. Куда-то делась, всегда вот так попадья, сунет, когда в сани садишься, а потом ищи-свищи.
X
«Идейка»
Герасим (Голове). Лимону Петровичу. (Городовому тихо.) Ну, ты-то куда лезешь, двадцать лет на посту в рыбном ряду стоишь и не знаешь свое время: приходи перед запором. (Сережке.) – Сережа, стань в сторонку, обожди, дам. (Ваське, гоняющему кубарь.) Перестань, постреленок.
(Дурачок сел на бревно, Васька все время бросает в него ледяшками, тот отмахивается пока добродушно.)
Диакон. Есть ли чего новенького, Лимон Петрович?
Голова (не слушая диакона, продолжает нагатый с попом разговор). Ну, вот хотите, батюшка, перекрещусь на икону: высидел.
Диакон. Что такое?
Голова. Да индюх у меня цыплят высидел. Бывало, подойдешь, посмотришь, фыркнешь со смеху, а Домна Иванна су-урьезно: «Тише, тише, не дражни его». Ну, и высидел.
Поп (не слушая, роется в карманах). Такая вот попадья, и всякая попадья, подсунет в последнюю минуту, а потом ищи-свищи.
Диакон (Голове). Это бывает, индюх, – он добросовестный. А что, Лимон Петрович, новенького на фронте ничего не слыхать?
Голова. Как же: приехал уполномоченный с фронта.
Диакон. Ну-тя, как дух в армии?
Голова (необыкновенно серьезно). Твердый Дух! (Переждав.) Хороший дух!
(Голос из-под Шатра: скверная рыба, тухлый дух!)
(Выходят плотники с безруким, потом мещанки, разные базарные люди, прислушиваются, скажут: «Э-э, черт, паскудный, вихорь тебя унеси. Почем? А не хочешъ?» и т. д. и проходят дальше.)
Безрукий. Вон Голова, богатый купец, пойдемте к нему наниматься.
Плотники. Ну, что ж, послушаем, что они там гуторят.
Диакон. Стало-быть, недурной на фронте душок?
Голова. У-у-у. Тут, я вам скажу, идея.
Диакон. Ну-те, какая же идея?
Голова. У союзников, и так кругом по нашему солдату идет.
Диакон. Идея-то какая?
Голова. Чтобы все к черту под орех разделать.
Диакон. А идейка-то какая, Филимон Петрович?
Голова (рассердившись). Идея, идея. Что ты ко мне с ею пристал, что ты меня ею дражнишь, идея такая, чтобы перевести этого германца вовсе.
Из толпы. Поди-ка ты переведи, на-ка ты перевел. (Неопределенный скептический гул.)
Диакон. Боже сохрани, Филимон Петрович, я же вас не дражню, а все-таки на счет того, чтобы немца перевести, это идейка не новая.
Голова. Нет, это не то, что раньше, а вдребезги его, германца, чтобы вдрызг.
Голос из-под шатра. Мародеры, анчихристы[6].
Поп (разбирая записку). Ну, вот, Герасим Евтеич, нашел, попадья тут наковыряла: мадеполам – это у Богомолова, два подойника – это у Абрамова…
Герасим. Батюшка, погодите.
Поп. Сейчас, сейчас, вот нашел: рыба-карпия…
Герасим (подмигивая). Погодите с запасцем, батюшка, сейчас вот Лимона Петровича отпущу. (Голове.) Пожалуйте, Лимон Петрович, в лавку. (Уходит с Головой в лавку.)
XI
Народ стал есть
Из лавки. Вот севрюжинка свежая, бирючки задонские, балык, икра паюсная.
– Почем икра?
– Десять!
– Давай икру!
(Показывается Голова со свертком икры, из-под Шатра гам и спор о фальшивой монете, народу на площади прибывает.)
Поп. Почем икорка? Десять? Ой, ой, ой, Бог знать куда вскочила, Бог знать что!
