Однако, когда супруги уже собирались сесть в бронированное ландо, их остановил Мазхар-эфенди. К нему поступил донос о готовящемся покушении на королеву, сообщил министр, злоумышленники собираются бросить в нее бомбу. Лучше всего на какое-то время прекратить любые поездки.
Когда Мазхар-эфенди удалился, королева сказала, что не верит ему и что им с мужем вовсе нет надобности поступать по указке честолюбивого негодяя.
– Я много размышлял на эту тему, – признался доктор Нури. – Если, не приведи Аллах, мы попадем в очень опасную, очень скверную ситуацию и призовем на помощь народ, часть мингерцев примет нашу сторону. Но мы не можем быть уверены, что среди них окажется хотя бы сорок – пятьдесят храбрых бойцов, готовых защищать нас с оружием в руках. А вот в распоряжении Мазхара-эфенди – Карантинный отряд, охранники, гарнизон, резервисты, новобранцы… Словом, огромная армия.
– Иными словами, мы снова будем вести жизнь пленников?
– Да, это так. Но не забывайте, что вы все-таки королева Мингера и мир постепенно призна́ет вас главой нового государства. Вы уже вошли в историю как королева, которая остановила страшную эпидемию, не дав ей перекинуться на Европу. И Европа, на самом деле, должна быть вам благодарна.
Пакизе-султан поняла, что дни ее свободы подошли к концу. Дни, когда она могла в любой угодный ей час покинуть свою комнату, ходить по улицам или отправиться в ландо куда захочет, разглядывая по пути людей, дома и все вокруг. Спустя некоторое время у дверей гостевых покоев снова, как во времена шейха Хамдуллаха, появились часовые. На сей раз их выставляли сразу человек по шесть-семь. Эти ребята уже не хватались испуганно за оружие всякий раз, когда королева и премьер-министр выходили за дверь, а вставали бок о бок по стойке смирно и своими телами, как стеной, преграждали супругам путь. Было понятно, что власть на острове перешла в руки Мазхара-эфенди и верных ему министров.
Следующие двенадцать дней Пакизе-султан и доктор Нури не покидали гостевых покоев. Поскольку ничего нового видеть им не доводилось, королева, к сожалению, очень редко писала Хатидже-султан. Ее голова была занята мыслями о мингерцах и далеких кварталах Арказа. В очередном письме, завершенном только к исходу пятого дня, Пакизе-султан признавалась, что теперь ее очень интересуют детективные романы, которые столько лет читали Абдул-Хамиду на сон грядущий. Не мог бы сестрин муж, который когда-то был одним из чтецов, записать для Пакизе-султан названия книг и имена их авторов?
Супруги не раз говорили о возвращении в Стамбул и о том, что для этого можно сделать, но Пакизе-султан ничего не приходило в голову, оставалось уповать на то, что султан их простит и помилует. Мингерские же газеты в это время, увы, продолжали печатать статьи, в которых о королеве и ее муже говорилось в насмешливом и уничижительном тоне. (Статьи эти так и пестрели словами «дворец», «женщина из гарема», «клетка», «колония», «пленница», «турчанка», «дочь масона».)
Под вечер 5 декабря, через полтора месяца после окончания эпидемии, в гостевые покои пришел Мазхар-эфенди и сообщил, что возникла «чрезвычайная ситуация»: по всей видимости, великие державы, желая снять блокаду, договорились с Абдул-Хамидом. Этим вечером в Арказе может высадиться англо-французский десант, и тогда начнется вооруженное столкновение. Никому в правительстве, разумеется, не хочется, чтобы дорогие гости мингерского государства пали жертвой международного конфликта. По этой причине с наступлением темноты их отвезут на север, за пределы Арказа, в место, о котором не знают и которое не смогут отыскать иностранные силы (пока об этом месте нельзя говорить даже самим Пакизе-султан и доктору Нури).
Сначала супругам предстоит отправиться в путь под охраной в бронированном ландо, в Андине они сядут на шхуну, которая и отвезет их в новый дом. Через два часа им следует со всеми своими вещами спуститься к дверям Дома правительства.
Позже Пакизе-султан напишет сестре, что собрались они за час. Супругам было очень страшно. Сначала они размечтались о том, что попадут в руки англичан или французов, но после, не заметив ни в Доме правительства, ни на улицах города никакого движения и никаких военных, поняли, что им сказали неправду. Кучер Зекерия сел на козлы, и ландо без всякой спешки двинулось сначала в сторону бухты Ташлык, а потом далее на север вдоль восточного берега острова. Ехали очень-очень долго.
