– Эфенди, зачем мы приехали на этот остров? – спросила Пакизе-султан своего мужа.
– Мы до сих пор не знаем, зачем ваш дядя включил нас в состав делегации, посланной им в Китай!
– Но сюда мы прибыли после гибели Бонковского-паши, да будет земля ему пухом, по воле моего дяди, с двумя целями: спасти Мингер от эпидемии и раскрыть загадочное убийство, не так ли? – В тоне королевы, несколько высокомерном и наставительном, в то же время звучала нежность.
– И поскольку, по милости Аллаха, мы преуспели в этом, здешний народ провозгласил вас своей королевой.
– Зачем меня сделали королевой, я, честно говоря, так толком и не поняла. Но я точно знаю, что мы прибыли сюда не затем, чтобы отторгнуть Мингер от Османской империи и передать его англичанам. И еще я знаю, что, если мы это сделаем, мне даже и мечтать не стоит о возвращении в Стамбул и встрече с моим милым отцом.
– Нам и теперь было бы трудно вернуться.
– Мне это известно. Все, что мы здесь делали, подчинялось лишь одной задаче – остановить эпидемию. Поэтому на некоторое время мы еще можем здесь остаться. Мы в долгу перед этими людьми, которые полюбили меня и избрали своей королевой. Кстати, сейчас мне хочется отнюдь не сплетничать с французским газетчиком о моем дяде, а сесть с тобой в броненосец, – «броненосцем» супруги называли между собой бронированное ландо, – и поехать в Дикили, Кофунью или Верхний Турунчлар, чтобы позаботиться о людях, которые ждут от нас помощи.
Носатый журналист полагал, что королева жеманничает. Чтобы не терять в ожидании времени даром, он сразу приступил к сбору материала для статей, которые собирался написать: об истории и красотах острова, о крепости и тюрьме, а также, разумеется, об эпидемии чумы. Узнав о том, что в Девичьей башне уже сто с лишним дней томятся османские чиновники, посаженные туда якобы на карантин, он заявил, что хочет испросить у королевы разрешения отправиться туда и поговорить с этими «турками». Пакизе-султан мало того что дала разрешение, но решила и сама съездить в Девичью башню, чтобы своими глазами увидеть, что там происходит.
Через два часа, во второй половине дня, небольшая флотилия из трех лодок доставила Пакизе-султан и доктора Нури к Девичьей башне. Об их прибытии было извещено заранее, но у причала королеву и премьер-министра встречали только пожилой грек, комендант островка, да сторожевой пес породы боксер. От чумы умерло более половины османских чиновников (иногда их называли «турками») из Арказа и других мингерских городов, что были сосланы сюда после провозглашения Независимости за отказ сотрудничать с новым государством и верность султану. В первые дни после наступления Свободы они поверили губернатору Сами-паше, который уверял их, что мингерское государство справедливо, и не побоялись заявить, что хотели бы уехать в Стамбул, отказавшись от предложенного им высокого жалованья. За свою честность они были наказаны.
Поначалу кара заключалась в пребывании на крошечном скалистом островке, бесплодном и лишенном тени, и в невозможности отплыть в Стамбул. Но затем карантинный островок и вовсе превратился в сущий ад, поскольку туда свезли слишком много людей, которые к тому же принесли с собой чуму. Половина ссыльных, едва не сидевших друг у друга на головах, выжила потому, что умерла другая половина. (Тела покойных отдавали на волю морских течений.) В те же ужасные дни чиновники узнали, что мингерские власти собираются использовать их в качестве козыря в игре с Абдул-Хамидом.
Некоторые из заложников мингерского правительства строили планы захватить лодку, которая время от времени приходила на островок, и сбежать на ней. Другие надеялись, что их спасет участвующий в блокаде броненосец «Махмудийе», и сами не хотели ничего предпринимать. Так они спорили, доходя даже до потасовок, изнывали от голода, жары и скверных условий существования и мерли от чумы. Больше всего жизней чума унесла в первую неделю правления шейха Хамдуллаха. Тогда среди прочих верных Абдул-Хамиду опытных чиновников в лучший мир отбыли столь нелюбимые Сами-пашой каймакам Рахметуллах-эфенди и начальник Управления вакуфов Низами-бей.