Чудной Фрэнк - страница 9

По случайному совпадению все утки и утята бродили по траве сада, так что в водоёме не было ни одной птицы, за исключением Фрэнка.

Он пытался подражать своим друзьям, которые с лёгкостью опускали головы под воду и вытягивали водоросли или вылавливали какие-то извивающиеся штучки. «Если я хочу быть настоящей уткой, — решил он, — тогда мне нужно уметь это делать». И поэтому он тренировался и тренировался. Но почему-то ему никак не хватало сноровки. Он вполне правильно погружал голову под воду (хотя и не очень глубоко — его гидрокостюм не позволял глубоко опускаться под воду), но ему не хватало сообразительности задержать дыхание или держать клюв плотно закрытым, поэтому вода попадала ему в ноздри и горло. Так что к тому времени, когда он увидел приближающихся к нему двух мужчин с миской зерна, он уже был сыт по горло утиным тренингом и обрадовался, услышав, что его зовут по имени.

Фрэнк моментально оживился и чухнул по пруду с такой скоростью, что пробкой выскочил на берег, уверенно приземлившись на свои модернизированные лапы-ласты.

— И как тебе это? — улыбнулся фермер.

— Потрясающе! — восхитился ветеринар. — Только посмотри на эти лапы! Как быстро он передвигается! Кэрри — гений. Но, Том, что же будет с этой чудной птицей, рождённой курицей, но желающей быть уткой?

— Да кто его знает, Тед, — задумался его брат. — Надеюсь, с ним ничего плохого не случится. Джемима очень им гордится. Ну что ж, поживём — увидим.

Прошли недели, а за ними уже и месяцы, Фрэнк подрастал, подрастал и стал почти такого же размера, как и его отец, большой рыжий петух (или скорее стал таким же большим, каким был его отец, так как однажды, в дальнем конце сада, он повстречался со старым лисом, засевшим в засаде в зарослях крапивы). На голове Фрэнка теперь красовался большой болтающийся алый гребешок, а из задней части гидрокостюма торчал роскошный хвост с длинными переливающимися перьями. И крылья его значительно выросли, и теперь он мог грести ими и развивать невероятно большую скорость на воде.

Всё это время Фрэнк проводил ночи в утятнике, а дни на пруду, выбираясь на берег только чтобы поесть. Свою маму он почти не видел, поскольку она держалась подальше от него, так же, как и его братья и сёстры и вся остальная стая. Иногда это немного огорчало Фрэнка, ведь всё-таки в глубине души он был петухом. У него были друзья, утки, но чем старше он становился, тем больше он начинал осознавать, что хотя он и мог плавать, как утки — и даже намного лучше их, — он никогда не сможет стать похожим на них.

Он видел, как его три брата важно вышагивают, и думал, какими же красавцами они стали, какие у них прекрасные перья, изящные лапы с острыми когтями, в отличие от его неудобного зелёного резинового костюма и неуклюжих жёлтых резиновых ласт.

Немного позже он заметил, что прогуливаются только двое из его братьев, ещё позже — только один, а потом и тот пропал.

«Куда они подевались?» — недоумевал Фрэнк. Ему даже и в голову не пришло, что они стали тремя вкусными воскресными обедами для семьи Тэббов.

Долгое время Фрэнк очень старался скопировать звуки, какие издают все утки, но его «Кряк!» всё также звучал как «Фрэнк!». Но как-то в одно прекрасное утро что-то довольно неожиданное произошло с чудным Фрэнком…

Джемима выпустила куриц, а затем открыла дверь утятника, и все утки, большой белый селезень и Фрэнк вышли и, как обычно, направились к пруду.

Водоплавающие птицы направились сразу в воду, но Фрэнк, вместо того, чтобы последовать за ними, неуклюже вскочил на большое бревно, лежащее на краю водоёма. Он встал на носочки (насколько сумел на искусственных лапах, а получилось у него не очень хорошо), набрал полную грудь воздуха (хотя этого из-за гидрокостюма не было видно), вытянул (к этому времени уже очень длинную) шею и, к изумлению уток, издал громкое, пронзительное «Кукареку!»

— Он прокукарекал? В самом деле? — переспросил папа Джемиму, когда она рассказала ему об этом.

— Да, — подтвердила Джемима. — А это означает, что он теперь настоящий взрослый петушок, да, папа?

Фермер задумался.