Чудной Фрэнк

Джемима Тэбб была дочерью фермера. Ей было восемь лет, у неё были тёмные волосы, заплетённые в косичку, и ей очень нравились курицы, особенно цыплята.

Всякий раз, когда одна из куриц её папы была готова высиживать яйца, Джемима клала яйца под курицу-наседку, из которых, если повезёт, через двадцать один день вылуплялись пушистые маленькие цыплятки.

В саду был пруд для уток, образовавшийся из небольшой, протекающей поблизости, речушки, и недалеко от этого пруда Джемима устроила курятник для наседок с загончиком, обнесённым сеткой. «Высиживать яйца должно быть очень скучно», — думала она. Вот почему она выбрала именно это место.

— Когда ты будешь слышать тихий смех падающей в пруд воды и кряканье плещущихся уток, то и не заметишь, как быстро пролетит время, — обычно говорила она каждой наседке, устраивая её на яйцах.

Через три недели после того, как она сказала всё это курице по имени Джерти, вылупилось восемь маленьких цыплят.

Когда цыплята в первый раз вышли из курятника в загончик, семеро из них тут же возбуждённо стали носиться по травке, а восьмой подошёл к заборчику, ближнему к пруду, и стоял там, совершенно тихонечко, слушая тихий смех воды и звуки крякающих и плескающихся уток. С тех пор он делал это каждый день, — стоял, вглядывался и слушал, — так что к тому времени, когда цыплятам исполнился месяц, Джерти — мама цыплят — разволновалась не на шутку и почувствовала, что ей необходимо поделиться своими беспокойством и тревогой за сыночка.

Как-то утром, когда они вместе со своей лучшей подругой Милдред рылись в саду, клюя червяков, жуков и семена разных трав, Джерти сказала Милдред:

— Ты знаешь, я думаю, что один из моих цыплят чудной.

— Чудной, Джерти? — прокудахтала Милдред. — Ты имеешь в виду чудной «ха! ха!» или чудной «странный»?

— Странный, — ответила Джерти. — Я уже давненько к нему приглядываюсь. Другие семь цыплят ведут себя вполне обычно, но этот отличается. Начать с того, что он держится сам по себе, на отшибе. Вот даже сейчас. Посмотри на него.

Милдред посмотрела на птенцов Джерти, носящихся в траве и клюющих всё что ни попадя, и заметила, что только семеро из них заняты этими обычными цыплячьми делами. Восьмой же птенчик стоял возле самого пруда, глядя на плавающих там уток.

— Это — он? — спросила она.

— Да, — вздохнула Джерти.

— А что тут такого странного, он только смотрит на уток.

— Да, я знаю, Милдред. Нопочемуон смотрит на уток?

— Лучше его спроси, — посоветовала Милдред.

— Ты! — пронзительно крикнула Джерти цыплёнку. — Иди сюда!

Услышав её голос, восьмой цыплёнок повернулся и пошёл к ним. Обычно маленькие цыплята бегут к своей маме, когда она зовёт их — бегут очень быстро — трепыхая своими коротенькими маленькими крылышками. Но этот не спешил.

Он шёл медленно, оглянувшись пару раз на уток в пруду, а когда дошёл до поджидавших его двух куриц, то не стал попискивать, как бы сделал обычный цыплёнок. Если бы Джерти подозвала кого-либо из его братьев и сестёр, то они бы примчались к ней со словами «Да, мама?» и, вероятно, вежливо добавили бы «Доброе утро, тётушка Милдред».

Этот же цыплёнок просто притопал и спросил: «Что?» Он произнёс это не грубо, а скорее тоном того, кого прервали в середине чего-то важного.

— Скажи, — прокудахтала Джерти, — что ты сейчас делал?

— Смотрел на уток, — ответил её восьмой цыплёнок.

— Да, нопочему ты смотрел на уток?

— Мне нравятся утки, — недоумённо пожал он плечиками, удивившись такому глупому вопросу. — Они умнее, чем ты, мама.

— Умнее?! — пронзительно вскричала Джерти. — Да что ты такое несёшь, мальчишка?! Да по сравнению с курицами утки совершенно глупы. Они не умеют бегать по траве, как мы. Они могут только ковылять, переваливаясь с боку на бок.

— Да, — согласился цыплёнок, — но зато они умеютплавать. Жаль, что я не могу. Это, похоже, очень здорово — плавать.

— Не глупи, дорогой, — возразила его мама. — Цыплята не могут плавать. А теперь беги.

На сей раз он действительно побежал, прямиком назад к пруду, и снова замер на бережке.

Джерти изумлённо покачала головой.

— Я же говорила тебе, Милдред, — печально произнесла она. — Этот цыплёнок чудной.