Сущности уже вышли из машины, быстрым шагом подошли к насыпи и стали карабкаться вверх. Ваня посмотрел на отца.
— Давай в следующий раз поедем на ближнее озеро.
Ох уж, эти дети! И все это произошло из-за одной-единственной фразы. Которая, как монетка, закатилась в темный угол и ждала, когда ее найдут.
Вдруг стало тихо, только по насыпи угрожающе скатывалась галька. Это тишина образовалась в душе Ивана. Наконец-то он ощутил спокойствие, потерянное на 33 года. Будто непомерный груз свалился с плеч, и растворился сам собой. Совпадение или нет, но ночное небо с одного края стало светлей.
Отец улыбался. На его глазах стояли слезы. Он положил руку на плечо Вани.
— Обещаю.
Сущности уже подходили к автомобилю, но их приближение осталось незамеченным, а планы — неосуществимыми.
— И старайся не молчать о том, что у тебя на душе. Чтоб опять не оказаться на обочине.
Рука неприятеля схватилась за ручку двери со стороны Ивана и резко дернула на себя.
А потом вспыхнул яркий свет, заполонивший собой все вокруг. Иван вскрикнул от неожиданности, зажмурился и закрыл глаза ладонями. Пока он успел понять всего три вещи, он вернулся, лежит на чем-то мягком и сейчас день. И, скорее всего, он в больнице.
— Очухались? — раздался рядом знакомый голос.
Иван раздвинул пальцы и одним глазом посмотрел на Шуру.
— Как вы? — улыбнулась она.
— Давно я здесь?
— Я вам тут фруктов принесла, — она положила на тумбочку пакет, — со вчерашнего вечера лежите, чуть меньше суток.
Последний раз, подумал Иван и улыбнулся. Эта улыбка заставила Шуру немного понервничать.
— Врача позвать? — предложила она, — Они ждут, не дождутся, когда вы придете в себя. Говорят, заждались вас. Вы тут постоянный посетитель?
— Подождут, — Иван убрал руки от лица и, щурясь от света, осмотрелся. Он находился индивидуальной палате, которая явно была не самой дешевой.
— На палату мы скинулись, — опередила его Шура, — ваших денег не трогали.
— А идея чья?
— Можно я у вас яблоко стащу? — не дожидаясь ответа, Шура по-свойски полезла в принесенный пакет, — с утра ничего не ела. Только чай с заваркой.
Иван, ворочаясь и скрипя пружинами кровати, сел и прислонился к холодной железной спинке. С удовлетворением осмотрел свои апартаменты.
— В общей палате не было мест, — пояснила Шура, — а в коридоре вам лежать по статусу не положено. Что про нашу базу люди подумают?
— Я вчера никого не напугал?
— Не-а, все даже вздохнули с облегчением, — покачала Шура головой, хрустя яблоком, — когда вас отвезли, все принялись пить исключительно за ваше здоровье.
— Вот почему я себя отлично чувствую, — ехидно сказал Иван.
— Но сегодня на работу все вышли, — добавила Шура, — яблоко хотите?
— Как Варя?
— В коридоре ждет.
— Она здесь?
— Ну если она в коридоре ждет, то надо полагать, что она здесь, — улыбнулась Шура, — позвать?
— Посиди немного, — Иван немного занервничал.
Наступило неловкое многозначительное молчание. Обычно это происходит перед важными действиями. Шура повертела в руках огрызок, выжидая нужное ей время.
— А вы ей ничего сказать не хотите?
— А что ей надо сказать? — спросил Иван, глядя в окно.
— Ну не знаю, — пожала плечами Шура, — столько лет встречаетесь… Вам-то всего сорок лет, вы еще молоды и красивы. А вот ей уже тридцать шесть, и моложе она не становится.
Шура встала, подошла к мусорной корзине и бросила туда огрызок.
— Вот найдет она себе кого-нибудь более общительного, будете знать.
— Думаешь, пришло время? — неуверенно спросил Иван, продолжая рассеяно смотреть в окно. Его ждала пустая квартира, раньше особо не томившая.
— Время пришло уже давным-давно, — уверенно сказала Шура, — просто иногда не надо молчать о том, что лежит на душе. Можно оказаться на обочине жизни.
Иван, услышав эту фразу, посмотрел на нее, внимательно глядя в глаза, словно пытаясь уличить в плагиате.
— Между прочим, именно она поехала с вами в «скорой», — продолжала Шура, — я осталась отмечать ваш юбилей. Не скажу, что все веселились…
— А я думал, что это ты поехала, — сказал Иван, — как в те два раза. Тебе же больше всех надо.
— В те два раза мы вместе разбились, — напомнила Шура, — только я всегда пристегиваюсь.
