— Наверно, это очень хорошее дело, — предположил человек.
— Раньше я тоже так думал, — задумчиво произнес кот, — а вот теперь не уверен.
— Почему? — удивился человек.
— Сейчас выясним, — кот набрал побольше воздуха в легкие и заорал, — Бормыш!
— Заткнись! — донеслось с соседней крыши.
— Сам заткнись! — отозвался кот.
— Бормыш, это имя? — спросил человек.
— Да, хозяин у него рыболов, знаете ли, — он постучал лапой по горлу, — любит «это дело».
— Рыбалку? — человек улыбнулся и подмигнул коту.
— Рыбалку в сорокаградусный мороз, — кот подмигнул в ответ, — вот и учудил.
— Хорошо, что он рыбу ловит не на опарыша.
— Опарыш! — закатился кот, — Это вы верно заметили. Бормыш еще легко отделался.
И успокоившись, добавил:
— Хотя у меня хозяева тоже умом не блещут. Меня, например, зовут Одик, уменьшительное от «одуванчик».
— Для одуванчика вы слишком черный, — заметил человек.
— Вот и я о том же, — горячо ответил Одик и пояснил, — это потому, что я очень сильно линяю. Шерсть разлетается по всей квартире, как семена одуванчика. Поэтому меня часто отправляют на улицу. Уж я просил хозяев назвать меня Председателем, но они ни в какую. Смеются только, паразиты. Мне и так неудобно, а они… А Председатель, хорошее имя, вы не находите?
— Не знаю. Трудно представить кота с таким именем, — признался человек, — вот, Бегемот, вас бы больше подошло.
— Ах, этот, — задумался кот, — легенда нашего кошачьего мира. Не думаю, что на этой планете смогут ужиться два Бегемота. Мурзики, те могут. А уважающий себя кот должен иметь индивидуальное имя.
— Уж извините.
— Да ладно, — грустно махнул лапой Одик, — зато честно. Это все равно, что человека назвать… А вас как, позвольте спросить?
— А меня Рудольф.
— Рудольф, Рудольф, — попробовал Одик это имя на слух, потом удовлетворительно кивнул, — звучит.
— Спасибо.
— Бормыш, — опять заорал кот, — скотина этакая!
— Не ори ты так, — по водосточной трубе заскрипели когти и на крышу выскочил запыхавшийся серый кот, — чего хотел? Опять соседские буянят?
— Вот, знакомьтесь, Рудольф.
— Очень приятно, — без особого восторга кивнул кот, — Бормыш, и все вопросы к хозяевам.
— А вон тот, — Одик кивнул в сторону спящего кота, — Уран. Он бездомный. Или вольный, как он сам себя считает. Уран, поздоровайся с человеком.
Уран открыл один глаз, обвел взглядом всех присутствующих, и снова, как казалось, уснул.
— А это легко, — поинтересовался Рудольф у Бормыша, — забираться на крышу по трубе?
— Проще над суетой подняться, — как-то изощренно ответил тот.
— А другой способ есть?
— Есть несколько, но этот быстрее.
— Бормыш решил, что намечается жаркая дискуссия с нашими соседями по поводу территориальной целостности и неприемлемости нарушения границ, — пояснил Одик, — вот и поспешил.
— Позавчера хорошая беседа получилась, — вспомнил Уран, не открывая глаз, — до сих пор голова гудит.
— А как я Аристарху по морде засандалил, — похвастался Одик.
— Все это, конечно, здорово, — прервал их Бормыш, — но не объясняет, зачем я вам понадобился? До обеда еще далеко.
— Заседание перенесено на утро, — поведал Уран, — намечается нечто интересное.
— Давайте, давайте, — с радостью отозвался Бормыш и вскочил на ближайший ящик.
— Бормыш, — торжественно начал Одик, — хочу тебе сказать, что ты погряз в грехах. Просто утопаешь в них.
— В чьих грехах? — осведомился тот.
— Ну, нельзя погрязнуть в своих грехах, если ты их не совершал, это даже нелогично. В чужих грехах ты погряз, бедолага.
Бормыш только усмехнулся.
— Не скажу, что я в ужасе от услышанного, но хотелось бы конкретики.
— С удовольствием!
Одик указал лапой на Рудольфа, который уселся на бордюре крыши и с интересом слушал котов.
— Ты хотел узнать, что делает здесь этот человек по утрам?
— Нет, я не хотел знать, чего он тут делает по утрам. Я только высказывал недовольство по поводу его присутствия, — и тут же обратился к Рудольфу, — ничего личного.
Рудольф понимающе кивнул.
— Так, — задумчиво произнес Одик, — разговор споткнулся в самом начале. Уранчик, а ты хотел знать, что…
— Мне по-барабану, — отозвался Уран, — но его постоянное хлопанье дверью чердака мне мешает спать по утрам.
