Сейчас Артур у себя в комнате – приехал в Джорджию на каникулы. Иногда я забываю, что никогда там не бывал, – так хорошо мне известен его дом по десяткам часов в видеочате.
– Я безумно тобой горжусь, – говорит Артур. – У тебя получилось.
И эти слова каким-то образом делают книгу более настоящей, чем выложенная онлайн финальная глава или статус, смененный с «В процессе» на «Завершено».
– У меня ничего не получилось бы без тебя, – возражаю я.
– Это ты написал книгу!
– Вряд ли бы я вообще ее закончил, если бы не твоя поддержка.
Артур растягивается на кровати, на которой эксклюзивно прочел первым столько глав.
– Я, король Артуро, твой главный фанат, Бен-Жамин.
И это не только о книге. Кажется, я сам в себя так не верю, как Артур верит в меня.
Я тысячу раз благодарил его за те дурацкие методики запоминания, которые помогли мне сдать итоговый тест и успешно перейти в выпускной класс вместе с Диланом, Хадсоном и Харриет. Летняя школа здорово меня встряхнула, так что в последний год я поднажал: пообещал себе не только приходить на уроки заранее или хотя бы вовремя, но и добиться идеальной посещаемости, чтобы никогда больше не чувствовать себя отставшим. Конечно, несколько раз я все равно опоздал (потому что я – это я), а пару дней пропустил вовсе, но в целом обещание выполнил. Мы с Диланом, Харриет и Хадсоном дотянули до выпускного, не поубивав друг друга, и теперь наше фото в шапочках и мантиях красуется на стене рядом со снимком со дня рождения Артура.
В университете оказалось еще труднее, но я справляюсь. Раньше, думая про студенческую жизнь, я воображал, как буду делить комнату с Диланом, вывешивать на дверную ручку галстук Пуффендуя, если захочу привести к себе парня, – а потом орать на Дилана, который все равно ввалится в самый неподходящий момент. Однако я остался дома с родителями, а Дилан с Самантой вместе уехали в Иллинойс. Слава богу, Хадсон и Харриет по-прежнему в городе – хотя, наверное, наша дружба никогда уже не будет прежней. Возможно, эти отношения пережили свой расцвет еще до того, как мы начали встречаться друг с другом. Но лучше так, чем когда мы вовсе не могли общаться.
– Не знаю, что делать дальше, – признаюсь я.
– Ну, я всегда готов умолять тебя о сиквеле, – говорит Артур. – Позволь истории продолжиться.
– А что, если ей лучше затихнуть на пике?
– Ты никогда не узнаешь, если не дашь ей второго шанса.
Я улыбаюсь.
– Вроде перезапуска.
Я почти уверен, что мы говорим уже не о книге. По крайней мере, Артур гораздо аккуратнее в выборе слов, чем обычно. Колоссальная разница с прошлым декабрем, когда он весь изнамекался, как хотел бы встретить Новый год на Таймс-сквер, вместе понаблюдать за спуском шара[59], и, если нам потом случится поцеловаться, он тоже будет совсем не против. Эти планы не сбылись, но Артур все равно остался последним, кого я целовал. Одно время я заглядывался на парня из своего класса по писательскому мастерству, но это быстро прошло. Думаю, мне нужно больше времени наедине с собой – поверить, что я самоценен, без чужой поддержки. Не то чтобы я перестал, забывшись, обводить имя Артура на туристическом магнитике; или рассматривать наше последнее фото у почты; или постоянно думать о будущем и задаваться вопросом: «Что, если?»
– Никогда не говори «никогда», – произносит Артур. – Верно?
Столько надежды в одном маленьком слове.
– Верно, – отвечаю я. – Никогда не знаешь, что запланировало для тебя мироздание.
Знать бы еще, что запланировали для себя мы.
Что, если для нас возможен еще один перезапуск? Что, если в конце концов мы снова окажемся в одном городе и просто начнем с той точки, где остановились? Что, если мы зайдем так далеко, как надеялись, – и обнаружим себя посреди хеппи-энда? Или наоборот. Что, если нам никогда не суждено больше поцеловаться? Что, если мы всю жизнь будем свидетелями, но не причиной важных моментов в жизни друг друга? Что, если мироздание с самого начала задумывало нас лучшими друзьями? Что, если мы изменим само представление о счастливых финалах?
Или…
Что, если мы еще не увидели лучшее друг в друге?
