9 июля, понедельник
Я не ньюйоркец. И я хочу домой.
Этот город опутывает своих жителей паутиной негласных правил. Не застывать столбом посреди тротуара, не пялиться на небоскребы, не зависать у стены, чтобы почитать граффити. Никаких огромных складных карт, или забавных рюкзаков, или зрительного контакта. Упаси вас бог мурлыкать на улице песенки из «Дорогого Эвана Хэнсена»[1]. И уж тем более делать селфи на углу, даже если позади стоит тележка с хот-догами и целый ряд желтых такси – а это, между прочим, и есть самый типичный нью-йоркский пейзаж. Нет, вы, конечно, можете молча им полюбоваться, но не забывайте быть крутым. Судя по тому, что я успел узнать о Нью-Йорке, это здесь главная заповедь: быть крутым.
А я не крутой.
Взять хоть сегодняшнее утро. Ошибка за ошибкой. Сперва я посмотрел на небо – всего только на секунду – и как взглядом к нему приклеился. С такого ракурса кажется, будто весь мир приподнялся на цыпочках, чтобы дотянуться до огненного шара солнца. Красиво. Пожалуй, накину Нью-Йорку десяток очков. Да. Красиво и сюрреалистично, и совсем ничего общего с Джорджией. Я разворачиваю телефон, чтобы сделать снимок. Заметьте, не сторис в инстаграме. Даже без фильтров. Просто мгновенный снимок.
Одна маленькая быстрая фотка.
Что тут начинается! Пешеходы меня растерзать готовы. О боже. Двигайся уже. Ну давай. Гребаные туристы. То есть я остановился на две секунды ради фотографии – и уже зачислен в нарушители спокойствия. Теперь я буду виноват в каждой задержке метро, дорожной пробке, даже во встречном ветре.
Гребаные туристы.
Хотя я, строго говоря, не турист. Я здесь живу – по крайней мере этим летом. И уж точно не занимаюсь осмотром достопримечательностей в понедельник после полудня. Я вообще-то иду по делам. Ну хорошо, в «Старбакс» за кофе для коллег – но это ведь считается?
Может, я делаю крюк. Может, хочу еще пару минут побыть вдали от маминого офиса. Обычно стажировки – это скорее скучно, чем ужасно, но сегодняшний день побил все рекорды по дерьмовости. Знаете, бывают такие дни, когда в принтере заканчивается бумага, в подсобке тоже ни листочка, и ты пытаешься втихую стащить немножко из ксерокса, но лоток с бумагой заедает, ты умудряешься нажать не ту кнопку, и аппарат принимается пищать как резаный? А ты стоишь и думаешь: кто бы ни придумал ксероксы, этому человеку сейчас крайне не помешал бы поджопник. Скажем, от тебя. Или от другого милого еврейского мальчика ростом метр семьдесят, с СДВГ[2] и темпераментом торнадо. Знаете такие дни? Ну вот.
Так что все, чего мне сейчас хочется, – это излить душу Итану и Джесси, но я до сих пор не научился одновременно идти и печатать.
Поэтому я сворачиваю с тротуара на самую обочину, ко входу в почтовое отделение – и ух ты! – здешние почты совсем не похожи на те, что в Мильтоне, штат Джорджия. У этой – белый каменный фасад с колоннами и латунными украшениями, и выглядит она так изящно, что на ее фоне я чувствую себя слишком простецки одетым. А ведь я даже при галстуке!
Я отправляю Итану и Джесси снимок солнечной улицы. Нелегкий денек в офисе!
Ответ от Джесси приходит немедленно: Засранец. Хочу быть на твоем месте.
Понимаете, в чем штука: мы с Итаном и Джесси были лучшими друзьями примерно с сотворения мира, и с ними я всегда был Настоящим Артуром. То есть Одиноким Растяпой Артуром – в противоположность Жизнерадостному Инста-Артуру. Но по некоторым причинам мне нужно убедить их, что я просто тащусь от жизни в Нью-Йорке. Вот я и убеждаю. Неделями шлю сообщения в духе Жизнерадостного Инста-Артура. Не знаю, правда, насколько достоверно выходит.
