Элеонор Дюпле летела, как на крыльях. Она предчувствовала, что заседание должно стать каким–то особенным, интересным, ярким. У здания Собрания их встретили Светлана, Камилл и его верная супруга Люсиль.
Светик заметила, что присутствие мадам Демулен испортило Элеонор настроение. Тут уж она разделяла её чувства. Они прошли в зал заседания.
— Самые лучшие места! — восхитилась Элеонор. — Только Макс мог их выбрать!
— Камилл бы тоже выбрал неплохие! — заступилась Люсиль за мужа.
— Угу, — хмыкнула Светлана.
Она помнила, как они ходили с Камиллом в театр. Места выбрал он. Самый последний ряд галерки у двери.
— Какие тут милые мужчины, — заметила Виктория. — Как хорошо, что я рассталась с Жаком!
Мадемуазель принялась высматривать свою новую жертву.
— Виктория, сколько можно забивать себе голову глупостями! — строго заметила Элеонор сестре.
— А мужчины тут и правда милые, — согласилась Люсиль. — Но Камилл лучше!
— Самый лучший Максимильен! — вдруг сказала Элеонор.
Она покраснела. Эти слова точно сами вырвались.
— Камилл лучше! — возразила Люсиль.
Светлана прыснула от смеха.
— Милые дамы, будет лучше, если вы сосредоточитесь, — сказал мсье Дюпле.
— Да, прошу вас, — поддержала мужа мадам Дюпле.
Началось заседание. Всё шло чинно и важно. Речи депутатов были напыщенными, красноречивыми, витиеватыми. Каждый старался произвести впечатление. Они говорили о Конституции, пели хвалу королю, который снизойдёт до того, чтобы принять её.
Светлана то и дело начинала дремать, но неё постоянно будили. Или Элеонор, которая толкала её в бок, или Виктория, твердившая: «Этот симпатичный, а этот урод», или Люсиль, возражавшая: «А Камилл лучше».
Наконец на трибуну поднялся Максимильен. Его речь заставила забыть о сне даже Светлану Лемус.
— Если все еще можно нападать на нашу Конституцию после того, как она была дважды принята, что остается нам делать? Или снова надеть на себя оковы, или снова взяться за оружие!
Эти слова заставили проснуться не только беспечную Светлану. Недовольные возгласы прокатились по залу и переросли в один общий гул. Злые угрозы посыпались на Неподкупного.
Особенно возмущался компаньон Барнава — Дюпор.
Светлана вцепилась в поручни кресла. Элеонор молитвенно сложила руки и шептала:
— Бедный Максимильен.
— Камилл бы справился! — бормотала Люсиль.
«Ага, заплакал бы и убежал,» — подумала Светлана.
— Замолчи! — прикрикнула она на мадам Демулен.
Но из–за шума она сама не расслышала своих слов. Светлана и Элеонор не заметили, как взялись за руки.
Робеспьер был спокоен и непроницаем.
— Наведите порядок! — властно приказал он председателю.
Шум потихоньку начал стихать.
— Я не допускаю, чтобы в этом Собрании нашелся человек настолько низкий, чтобы вступить в сговор с Двором относительно какой–нибудь статьи нашей Конституции! — продолжил Неподкупный.
— Молодец! — хором воскликнули Светик и Элеонор.
— А мой Камилл… — хотела было начать Люсиль, но суровые взгляды обеих девушек заставили её помолчать.
После заседания, вернувшись домой, Неподкупный попытался укрыться в своей комнате. Однако это оказалось невозможным! Элеонор хлопотала вокруг него. Светлана скептически смотрела на эти знаки внимания. Какая она дурочка! Но Люсиль ещё хуже, Люсиль — величайшая идиотка! А всё же, неужели Элеонор не ясно, что человек хочет просто расслабиться? К тому же у него вечером заседание в Клубе Якобинцев!
— Максимильен, я вам сделала кофе с молоком, — говорила Элеонор, — послаще. Это укрепляет.
Светлана еле сдержала хохот. Сладкий кофе с молоком Макс ненавидит.
Робеспьер рассеянно поблагодарил мадемуазель Дюпле за заботу.
— Я приготовила вам пирожных, как раз, чтобы по возращении вы полакомились, — щебетала хозяюшка.
— М-да, учитывая то, что Макс вообще сладкого терпеть не может, — хмыкнула Лемус.
Наконец, Элеонора ушла.
Светлана с радостью съела пирожные. Робеспьер не возражал. Кофе она полила стоящий на окне цветок. На этом девушка решила оставить друга. Ему надо готовиться для заседания в Клубе Якобинцев.
