Поскольку было уже поздно, а Коэна, который стал бы язвительно подшучивать над ним, рядом не имелось, Гершон решился прибегнуть к крайнему средству получения информации, известному человечеству, для которого не требовалось ни интеллекта, ни ума, ни знания основ игры, ни опыта.
Он обратился к старому доброму знакомому — доктору Интернету.
Он набрал в поисковой системе «платина».
После чего ввел название вещества, в изобилии добывающегося из недр Каспийского моря. И на мерцающий в полумраке кабинета экран хлынул поток, бессмысленный, нелепый, вздорный.
«Наверное, я спятил», — подумал Гершон.
Если так, тогда все в порядке.
Он предпринял последнюю попытку: а почему бы и нет, черт побери?
ПЛАТИНА + МЕТАН
Тик-так, тик-так, тик-так, снова поток галиматьи, как вдруг…
Во имя всего святого, что такое «процесс Андрусова»?
Еще один вопрос доктору Интернету.
Наконец, как мысленно представил себе Гершон, доктор Интернет, величайший в мире шпион, побездельничав и посачковав, не спеша сходил в сортир, выпил стакан минералки и только затем ответил. И действительно, вопрос, по всей видимости, был странным, поскольку доктору Интернету на ответ потребовалось 0,0742 секунды вместо обычных 0,0181. Прильнув к экрану, Гершон быстро прочитал, что процесс Андрусова — это процесс, изобретенный в конце двадцатых годов прошлого века инженером концерна «ИГ Фарбениндустри» Леонидом Андрусовым. Этот процесс позволял метану и аммиаку, которые в изобилии имелись на Каспии, в присутствии кислорода, в изобилии имеющегося во всем мире, при температуре около 1400 градусов по Цельсию, а также платины, закупленной за большие деньги и доставленной в обстановке строжайшей секретности, соединиться в некое вещество под названием цианистый водород. Вещество имело еще одно наименование — синильная кислота, которая при добавлении стабилизатора и ароматизатора становится…
Гершон вздрогнул, сглотнул комок в горле и схватил телефон, чтобы позвонить начальнику отдела. Ситуация только что превратилась в чрезвычайную, и оставалось только гадать, когда она дорастет до катастрофы.
Конечным продуктом был «Циклон-Б», газ смерти из Освенцима.
И кто-то производил его в огромных количествах.
Карпаты
Окрестности Яремчи
Наши дни
Свэггер и Рейли поднимались по каменной осыпи, пробираясь между здоровенными валунами, скрюченными кустами можжевельника и редкими низкорослыми соснами, и когда они преодолели около двух третей пути, их охватило отчаяние.
— Предположим, мы поднимемся туда, — сказала Рейли, — а никакой пещеры там нет. И что тогда?
— Пещера есть, — уверенно заявил Свэггер.
— Почему ты так решил? Быть может, контейнер спрятан в миле от этого места. Мила просто принесла винтовку сюда, отмерила тысячу метров и пристреляла ее, после чего вернулась назад.
— Здесь лучшее место для тайника. Если Мила зарыла контейнер в землю, ей нужно было позаботиться о том, чтобы как-то обозначить это место и отметить его на карте. А здесь ни за что не ошибешься. И если ты молодой партизан, а не двое калек-стариков, подняться наверх не составит никакого труда.
— Надеюсь, ты прав, — вздохнула Рейли.
«И я тоже», — мысленно добавил Свэггер.
Рейли дважды оступилась и упала, здорово разбив колено на второй раз. Ее бледное лицо стало сначала пепельно-серым, а затем белым как воск. Свэггер помог ей в нескольких самых трудных местах, но его встревожило, что пальцы у нее похолодели.
— Как твое бедро? — спросила Рейли.
— Замечательно, в полном порядке, — солгал он.
На самом деле боль в бедре была просто адской. Она причиняла больше страданий, чем пылающие легкие, но все-таки меньше, чем горло; Свэггер чувствовал, как пленка слизи на губах высыхает, превращаясь в нечто похожее на обожженную глину. И еще был локоть, снова начавший кровоточить. Черт бы побрал острые зубы этого ублюдка! Затем он подумал, наверное, уже в сотый раз: «Просто я слишком стар для такого дерьма!»
— Может быть, убийцы нас не найдут, — предположила Рейли. — Может быть, они просто пройдут мимо.
— И не надейся. У них есть собака.
— Да, ты прав. Этот мальчишка говорил про собаку.
