— Хватит. Айда наверх. — Они выбрались на землю. — Пошли за инструментами. Вот черт! Я надеялся, в пещере будет кое-что поинтереснее.
Скоро они вернулись с лопатой и веревками.
— Шед, выкопай там яму. А ты. Аза, держи конец веревки. Когда я крикну, начинай тянуть.
Ворон спустился в Катакомбы.
Аза остался на месте как велели. Шед принялся копать. Через некоторое время Аза не выдержал:
— Шед! Что он делает?
— А ты не знаешь? Я думал, тебе известно все, что он делает.
— Я только Крейгу так говорил. Не мог же я таскаться за ним целыми ночами!
Шед усмехнулся, сбросив с лопаты очередную порцию земли. Аза — тот еще работничек. Нетрудно себе представить, как он следил за Вороном. Дрыхнул, небось, где-нибудь в укромном уголке. Следи он по-настоящему, разве успел бы он и дров заготовить, и ограбить мертвецов?
Хозяин таверны облегченно вздохнул. Аза не знает, чем они с Вороном занимались. Но скоро, как пить дать, пронюхает.
Шед заглянул в свою душу и вдруг обнаружил, что не испытывает к себе такого отвращения, как раньше. Проклятие! Он уже привык к этим преступлениям. Ворон перекроил его внутреннее «я» по собственной мерке.
Из подземелья донесся крик. Аза потянул веревку.
— Шед, дай мне руку! — попросил он. — Я не могу вытащить ее один!
Шед нехотя взялся за веревку. Улов оказался именно таким, как он и ожидал: из тьмы, точно выходец из глубины веков, потихоньку выползала мумия. Шед отвел глаза.
— Хватай ее за ноги. Аза.
Аза чуть не поперхнулся.
— Господи, Шед! Боже мой! Что ты такое говоришь?
— Успокойся и делай что велят. Так будет лучше, поверь. Бери ее за ноги.
Они отволокли мумию в кусты, к яме, вырытой Шедом. Из узелка, привязанного к груди мумии, выпал проездной кулон. В узелке их было много — не меньше пары дюжин. Значит, яма нужна для того, чтобы закопать пустые кулоны. Но почему Ворон просто не набил себе карманы там, внизу?
— Бежим отсюда, Шед! — заныл Аза.
— Иди назад к веревке.
Вскрыть кулоны — на это нужно время. А у Ворона тут, наверху, двое подручных, которым делать нечего, кроме как думать. Значит, нужно их чем-то занять. И вдобавок занятием небескорыстным. Да уж! Пара дюжин кулонов с каждым трупом — это целая куча монет.
— Шед…
— Куда ты собираешься бежать. Аза? — День был погожий и не по сезону теплый, но все равно зимний. Из Арчи зимой не выберешься. — Он найдет тебя. Возвращайся к своей веревке. Хочешь не хочешь, но ты уже влип.
Шед снова взялся за лопату.
Ворон послал наверх шесть мумий, и все с привязанными узелками. Потом он вылез из пещеры. Посмотрел на мертвенно-бледного Азу, на смирившегося Шеда.
— Твоя очередь, Шед.
Шед открыл было рот, проглотил то, что хотел сказать, и побрел к расщелине. Встал над ней не двигаясь, готовый взбунтоваться.
— Поторапливайся, Шед. Время — деньги.
И Каштан Шед спустился в царство мёртвых.
Казалось, он провел в Катакомбах целую вечность, тупо выбирая трупы, собирая кулоны, подтаскивая свои ужасные трофеи к веревке. Сознание отказывалось воспринимать происходящее как реальность. Это был сон, ночной кошмар. Шед даже не сразу врубился, когда Ворон позвал его на поверхность.
Он вылез в сгущающиеся сумерки.
— Что, хватит? Можем уходить?
— Нет, — ответил Ворон. — Мы вытащили шестнадцать. Думаю, в два фургона войдет не меньше тридцати.
— Но… Да, конечно.
— Будешь тянуть, — сказал Вором. — А мы с Азой пойдем вниз.
Шед тянул. В серебристом свете неполной луны мертвые лица казались исполненными укоризны. Шед, подавляя презрение к себе, укладывал их в рядок и опустошал кулоны.
Искушение сбежать с деньгами было велико. Но он остался — больше из-за алчности, нежели из страха перед Вороном.
На сей раз они партнеры. Тридцать трупов по тридцать лев — итого девятьсот монет. Даже если он получит небольшую долю, о таком богатстве можно только мечтать.
Но что это? Ворон совсем не так отдает приказ поднять веревку! Кто-то вопит там внизу как резаный… Душа у Шеда моментально ушла в пятки. Он чуть было не бросился бежать и опомнился, лишь услышав зычный голос Ворона. Правда, в голосе этом не было всегдашней холодной и презрительной насмешки.
Шед поднатужился. Веревка еле поддавалась. Он кряхтел, напрягая последние силы… Из расщелины, цепляясь за камни, выбрался Ворон. В разорванной рубахе, на щеке — кровавая ссадина, нож весь красный.
