Прошло около часа. Примерно в одиннадцать сорок пять, когда я сидел в кабинете один, дверь из гостиной отворилась и появилась Энн в обществе Кремера. Она выглядела разозленной и решительной, да и Кремер отнюдь не ликовал, так что я сделал вывод, что великой дружбы между ними не возникло.
– Где Апдеграф? – спросил Кремер.
– Наверху.
– Я хочу видеть Вулфа.
Я позвонил по внутреннему телефону, перемолвился несколькими словами с Вулфом и передал их инспектору:
– Он говорит, вы можете подняться к нему. Там Хьюитт и Дилл.
– Я бы предпочел видеть его здесь.
Это вывело меня из себя, а я и так уже нервничал в ожидании обещанного Вулфом эксперимента.
– Боже мой, какой же вы капризный! Придя сюда, вы готовы были пройти наверх даже сквозь меня или прямо по мне. А теперь вас надо упрашивать. Если желаете, чтобы он спустился, поднимитесь и приведите его сами.
Кремер повернулся к Энн:
– Пойдемте, мисс Трейси, прошу вас.
Она медлила, поэтому я сказал:
– Фред наверху. Пойдемте все вместе.
Я прокладывал дорогу, а они следовали за мной. Я воспользовался лифтом, так как, поднимаясь по лестнице пешком, мы бы прошли в десяти футах от двери Южной комнаты, а Роуз могла чихнуть как раз в этот момент.
Я отчасти ожидал увидеть примерно такую картину: один из выращивателей пионов связан, а остальные трое подносят горящие спички к его босым пяткам, но все оказалось совсем не так. Проскочив одним махом мимо двадцати тысяч орхидей в четырех помещениях, мы вошли в пересадочную комнату. В примыкающей к ней камере для окуривания горел свет, и они все сидели там и болтали, как хорошие приятели. А в пересадочной Теодор мыл старые горшки, поливая их из шланга.
– Доброе утро, мистер Кремер, – раздался голос Вулфа. – Заходите!
Теодор с энтузиазмом орудовал шлангом, так что вокруг летели брызги, и мы поскорее прошли в помещение для окуривания. Тут на низких шатких скамьях сидели Фред и Дилл, а Вулф, опираясь на вилы для осмунды[11], похожий на огромного пастушка с посохом, показывал Хьюитту вмонтированное в стену устройство и объяснял с детским пылом:
– …Мы можем поставить цветы здесь, закрыть дверь и привести систему в действие, повернув вентиль, который я вам показывал в пересадочной. Таким образом, во время окуривания можно находиться снаружи. Дважды в год мы обрабатываем всю оранжерею и всегда используем цифоген. Это много лучше всех старых способов. Вы должны попробовать.
– Пожалуй, я так и сделаю, – кивнул Хьюитт. – Я уж было соблазнился, но мне сказали, что он смертельно опасен.
– Чем бы вы ни пользовались, все опасно, – пожал плечами Вулф. – Нельзя убить жучков, тлей, личинки и споры благовониями. А стоимость установки не так уж велика, если без герметической камеры, хотя я бы, разумеется, рекомендовал…
– Прошу извинить, – саркастически произнес Кремер.
Вулф обернулся:
– Да, вы ведь хотели говорить со мной. – Он переместился с конца скамейки на упаковочный ящик, постепенно перенося на него свой вес, уселся прямо, ни к чему не прислоняясь и держа вилы для осмунды перпендикулярно полу рукояткой вниз, и теперь походил на старого короля Коля со скипетром. Потом притворно улыбнулся инспектору, как мог бы улыбнуться слон, если бы умел. – Итак, сэр?
Кремер покачал головой:
– Мне нужны вы, Гудвин и мисс Трейси. Как и окружному прокурору. Мы едем к нему.
– Не думаю, чтобы именно это вы имели в виду, мистер Кремер.
– Какого черта – почему нет?!
– Потому что вам известно, что я редко выхожу из дому. Потому что вам известно, что граждане не обязаны бросать все свои дела из-за капризов окружного прокурора и мчаться куда-то по вашей прихоти. Мы уже обсуждали это не раз. У вас есть судебная повестка?
– Нет.
– Ну, если у вас имеются вопросы, задавайте их. Я к вашим услугам.
– Я могу получить повестку. И окружной прокурор посодействует мне.
