Когда Гермес уже поздно вечером гнал коров, он встретил старика, работающего в своем винограднике.
- Возьми себе одну из них, - сказал Гермес, обращаясь к старику, показывая на коров, - только никому не рассказывай, что видел, как я прогнал здесь коров.
- Хорошо, - ответил тот, обрадованный такому предложению. Он дал слово Гермесу молчать и не показывать никому, куда тот погнал коров. Гермес пошел дальше. Но он отошел недалеко и решил узнать, сдержит ли старик данное слово. Спрятав коров в лесу и изменив свой вид, вернулся Гермес назад и спросил старика:
- Скажи-ка, не прогонял ли тут мальчик коров? Если ты укажешь мне, куда он их погнал, я дам тебе быка и корову.
Старик недолго колебался: очень уж ему хотелось получить еще быка и корову, и он показал, куда угнал мальчик коров. Страшно рассердился Гермес на старика и превратил его в немую скалу, чтобы вечно молчал и помнил, что надо держать данное слово.
После этого вернулся Гермес за коровами и быстро погнал их дальше. Наконец он достиг нужного места. Двух коров принес Гермес в жертву богам, потом уничтожил все следы жертвоприношения, а оставшихся коров спрятал в пещере, введя их в нее задом, чтобы следы коров вели не в пещеру, а из нее.
Сделав все это, Гермес спокойно вернулся в грот к матери и лег потихоньку в колыбель, завернувшись в пеленки.
Но мать заметила отсутствие сына. Она с упреком сказала ему:
- Плохое замыслил ты дело. Зачем похитил коров Аполлона? Разгневается он. Ведь ты знаешь, как грозен в гневе Аполлон. Разве ты не боишься его разящих без промаха стрел?
- Не боюсь я Аполлона, - ответил матери Гермес, - пусть себе гневается. Если он вздумает обидеть тебя или меня, то я в отместку разграблю все его святилище, украду все его треножники, золото, серебро, одежду.
А Аполлон уже заметил пропажу коров и пустился их разыскивать. Он нигде не мог их найти. Наконец вещая птица привела его к месту, где держал коров Гермес, но и там не нашел своих коров златокудрый Аполлон. В пещеру, где были спрятаны коровы он не вошел: ведь следы вели не в пещеру, а из нее.
Наконец, после долгих поисков, пришел он к гроту. Заслышав приближение Аполлона, Гермес еще глубже забрался в свою колыбель и плотнее завернулся в пеленки. Аполлон вошел в грот и увидел, что Гермес с невинным лицом лежит в своей колыбели. Он начал упрекать Гермеса за кражу коров и требовал, чтобы он вернул их, но Гермес от всего отрекался. Он уверял Аполлона, что и не думал красть у него коров и не знает, где они.
- Послушай, мальчик! - воскликнул в гневе Аполлон. - Я сделаю так, что ты исчезнешь, и не спасет тебя ни отец, ни мать, если ты не вернешь мне моих коров.
- Не видал я, не знаю и от других не слыхал о твоих коровах. Разве этим я занят - другое у меня дело, другие заботы. Я забочусь лишь о сне, молоке матери да моих пеленках. Нет, клянусь, я даже не видел вора твоих коров.
Как ни сердился Аполлон, он ничего не мог добиться от хитрого, изворотливого Гермеса. Наконец Аполлон вытащил из колыбели Гермеса и заставил его идти к Зевсу, чтобы тот решил их спор.
Пришли оба бога на Олимп. Как ни изворачивался Гермес, как ни хитрил, все же Зевс велел ему отдать Аполлону похищенных коров.
Повел Гермес Аполлона к пещере, захватив по дороге сделанную им из щита черепахи лиру. Пока Аполлон выгонял коров, Гермес сел около пещеры на камне и заиграл на лире. Дивные звуки огласили долину и песчаный берег моря. Изумленный Аполлон с восторгом слушал игру Гермеса. Он отдал Гермесу за его лиру коров - так пленили его звуки лиры. А Гермес изобрел себе свирель, духовой инструмент, состоящий из трубочек разной длины, связанных друг с другом.
Эрида легко потрясла Гермеса за рукав, заметив, что он смотрит на нее отсутствующим взглядом.
- Гермес, а как же я?
- Что? - не расслышал изворотливый бог.
- Ты полюбишь меня? - несмело поинтересовалась богиня.
- Да, Эрида, у нас много общего, оказывается, о чем я даже не подозревал, - с улыбкой глядя на нее, произнес Гермес.
Лучшего ответа богиня раздора и желать не могла. Ей было все равно, какой смысл вложил Гермес в свои слова, она не хотела вдаваться в подробности. Глаза ее заблестели, в них появилась уверенность.
