- Его нужно похоронить, пока солнце не скрылось за горизонтом, - заметил Микеланджело.
- Что он сказал перед смертью? - поинтересовался Рафаэль.
- Разве это сейчас важно? - недоумевал Леонардо.
- Пока он был жив, я чувствовал себя увереннее, точно он знал все наперед, - взволнованно сказал Рафаэль, - а сейчас такое состояние, словно мы висим над пропастью и вот-вот рухнем вниз.
- Живым о жизни нужно думать, - вставил Микеланджело.
Эйприл передала друзьям последние слова мудреца.
- Похоже, старик прожил жизнь не напрасно, раз смерть спокойно принял, - задумался Леонардо.
- Но ведь и мы делаем столько полезного в жизни, - подытожил Донателло.
Для могилы выбрали тихое место недалеко от монастыря, куда позже перенесли тело мудреца.
Молча вернулись черепашки и Эйприл в монастырь и, едва успев переступить порог комнаты, сразу же уснули.
На далеком Олимпе Зевс радовался смерти старика, думая, что заклинание осталось с ним навечно. Теперь ему хотелось действительно расслабиться. Как ни гнал он прочь мысли о черепашках, они неотступно следовали за ним по пятам, давая только ненужную головную боль, от которой непременно хотелось избавиться. Зевс раз и навсегда хотел покончить с ними, и потому вынужден был прибегнуть к помощи гекатонхейров, у которых было по пятьдесят голов и сто рук у каждого. Против их ужасной силы ничего не могло устоять.
Главной темой для разговоров Аполлона и Афродиты была поддержка Эйрены, которая находилась теперь в трудном положении. Понимая это, богиня любви часть забот взяла на себя. Через своего сына Эрота она передавала Эйрене важную информацию, ведь боги начали серьезно готовиться к войне.
Узнала Афродита и о молниях Зевса, которые сожгли дом мудреца.
- Как жесток Зевс! - воскликнула она, рассказав Аполлону о случившемся.
- Какой же должна быть ненависть людей, пострадавших от этого, - заметил Аполлон.
- Пострадал старик, он умер. Но я так и не поняла, почему Зевс лишил его жизни, ведь что может жалкий старик сделать могущественному громовержцу?
- Все тайны и тайны, дворцовые интриги. Как-то неспокойно у меня на душе, - заволновался златокудрый бог, привлекая к себе богиню любви.
Та отвела взгляд в сторону, а затем сказала:
- Кончились безмятежные времена на Олимпе, нет прежнего веселья, одна суета, да еще эта война.
- И мне она ни к чему, - согласился с ней Аполлон.
- А что, если нам объединить богов, которые против войны, с тем, чтобы помочь Эйрене?
- Умная мысль, но это опасно, ведь Зевс может об этом узнать, а от него тогда пощады не жди.
- А зачем нам это делать так, чтобы кто-то доложил громовержцу о нашей деятельности?
- Что-то я тебя не понимаю, Афродита.
- Если этим будешь заниматься ты, то все сразу станет очевидным, - загадочно произнесла богиня.
- Ты хочешь сказать, что у тебя это получится так, что никто ничего не заподозрит?
Афродита кивнула головой. Поскольку они находились в саду и все в той же беседке, где и прежде, она встала, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает.
- Ты куда? - поинтересовался Аполлон, когда та вышла из беседки в сад.
- Пойдем, прогуляемся, а то здесь мне как-то неуютно. Никак не могу избавиться от мысли, что где-нибудь рядом нас кто-то может подслушать.
Они медленно шли по тропинке, вдыхая ароматы божественных цветов. Им было приятно находиться вместе, потому что их многое связывало. Аполлон смотрел на Афродиту не просто как на красавицу, он чувствовал ее значимость, и это еще больше влекло его к ней.
- Так ты не поделишься со мной своими планами? - настаивал Аполлон.
- У меня есть сильнодействующее оружие.
- Парализующее или уничтожающее?
- Его действие знакомо и тебе, - подмигнула Афродита Аполлону.
- Ты хочешь сказать, - начал рассуждать златокудрый бог, - что Зевса нужно отвлечь, поразив его сердце стрелой любви?
- А почему бы и нет?! Ведь с Эридой получилось.
- А кстати, ты не знаешь, как она?
У Афродиты ревниво забегали глаза.
- Тебя это так интересует?
Аполлон рассмеялся:
- Да милее тебя нет никого на свете! А что Эридой интересуюсь, так от праздного любопытства, ведь еще не известно, сколько хлопот она доставит бедному Гермесу, за которым она следует, точно приклеенная.
