— Ну и ну! — восхитился Лео. — Такого я ещё не видел. Прости, Мик, что я тебя назвал безголовым.
— Да что там! — отмахнулся Мик. — Смотрите, сейчас будут гимнасты.
— О-о, — понимающе протянул Раф. — Летающая девушка...
— Не дразни Мика, — сделал замечание Дон.
Четыре брата-черепашки не могли оторвать взгляда от арены, которую видели в щели. Они забыли обо всём на свете и даже перестали ссориться и подначивать друг друга?
— Папа, — раздалось сверху, — где же носороги?
— Видишь ли, сынок, наверное, это бедный цирк, у них не хватило денег, чтобы купить настоящего носорога. Настоящие носороги живут в Африке.
Черепашки переглянулись.
— Неужели он не понимает, что родина этих артистов и животных намного дальше, чем Африка? — удивлённо спросил Мик.
— Наверное, нет, — ответил Дон. — Они привыкли к видео, телевизорам и думают, что в переездном шапито не может быть ничего по-настоящему интересного и чудесного. Им кажется, что этот бедный цирк не смог купить слонов и тигров, поэтому здесь показывают каких-то уродов или мутантов. Они прочитали на афише: «Межпланетный цирк» и решили, что это рекламный трюк. Они не удивляются, потому что заплатили за билет.
— Этим пустоголовым надо по телевизору объяснить, что они увидели чудо, — добавил Лео. — Собственным глазам они не верят.
— Соли, — шепнул Мик.
Дон, который сидел ближе всех к Мику, догадался по его мечтательной интонации, что Соли — это имя девушки-гимнастки.
— Смертельный номер! — объявил директор цирка. — Летающие гимнасты! Все артисты выступают на высоте десять метров без страховочных тросов.
Под куполом изящные жилистые юноши в чёрных трико уже раскачивались на трапециях. Один крепко держал другого и, точно рассчитав момент, отпустил его руки. Летающий гимнаст стремительно понёсся в воздухе и попал в руки другого, который висел вниз головой на трапеции, зацепившись за неё ногами. Сердце каждого зрителя замирало от страха, а гимнасты в полёте делали сальто, вертелись волчком и всё больше увеличивали расстояние полёта.
Раздалась барабанная дробь. Зал напрягся.
Трапеция раскачивалась особенно сильно. Гимнаст в верхней точке оторвался от неё и по инерции полетел по воздуху вверх и вперёд.
Но что это?
Трапеция, которая должна была прийти в расчётную точку, явно запаздывала. Зрители почувствовали, что она неминуемо опоздает. Гимнаст, пролетев по дуге вверх, начал стремительно падать...
В тот момент, когда зал затаил дыхание и с губ готов был сорваться крик ужаса, из-под купола цирка скользнула вниз хрупкая девушка на прозрачных, как у стрекозы, крыльях. Она подхватила гимнаста за руки, и взмахи крыльев слились в сверкающий полукруг. Её сил хватило, чтобы взлететь вверх и вперёд, ровно настолько, чтобы встретиться с летящей навстречу трапецией. Через секунду артист уже стоял на площадке под куполом цирка, гордо подняв руки, а Соли парила на крыльях в свете скрестившихся лучей.
Зал едва перевёл дыхание и взорвался аплодисментами. Даже черепашки потеряли всякую осторожность. Они кричали «браво», не боясь быть обнаруженными. Даже глупый сын не задал своему глупому папе ни одного глупого вопроса.
Гимнасты продолжали программу. Теперь все прыжки и полёты выполнялись с поддержкой крылатой девушки. Она демонстрировала фигуры высшего пилотажа, придавая гимнасту нужное направление полёта, и снова кружила под куполом. Казалось, что это чёрные ласточки с раздвоенными хвостами мечутся под гигантским шатром шапито...
***
Когда Эйприл впорхнула в комнату к черепашкам, она увидела странную картину: Раф посреди комнаты жонглировал тремя кинжалами. К сожалению, потолки были слишком низкими, и кинжалы всё время норовили воткнуться в них. Рафу приходилось подпрыгивать, чтобы вытащить стилет из потолка. Но он не злился, а терпеливо пытался управиться с тремя кинжалами снова и снова. Из кухни стремительно вылетел Мик. Он пронёсся по диагонали по комнате, пробежал по стене вверх до угла, спустился по второй стене и убежал на кухню.
— Дон, что здесь происходит? — изумилась Эйприл.
Дон, который, казалось, спокойно стоял вдруг подпрыгнул и сделал сальто-мортале, затем ещё одно, но на этот раз он лихо шлёпнул ступнями по потолку, оставив там двадцатый след.
