— Держи, Ибрайка. Начнем чертям рога обламывать! Но только заранее говорю: меня не обгонишь.
— Мальчишка обгонит! — уверенно сказал Николай главному инженеру. — Старик ленив, как многие, достигшие славы.
Александр Иванович засмеялся:
— Верно, слава — особа коварная!
Начальник цеха доложил о готовности самолета к полету. Они вышли на летное поле. Уже стояла ночь. Высоко, на маленьком клочке чистого неба, дрожала одинокая звезда, а вокруг — куда ни кинешь взгляд — неподвижно висели тяжелые облака. Под ногами проваливался снег, и остававшийся в нем глубокий след мгновенно заполнялся водой.
Белый ковер аэродрома, расползаясь, неожиданно обнажал то тут, то там темное тело земли.
— Дует, как в аэродинамической трубе, — недовольно сказал Александр Иванович, поднимая воротник пальто.
У самого края взлетной полосы стоял самолет.
Николай сел в заднюю кабину. Холодный поток воздуха, хлынувший от винта, заставил его запахнуть пальто. Он вспомнил письмо Анны: «…Обещай мне, что будешь застегиваться на все пуговицы…» И тут же гнетущая, как стон, мысль: «Я-то застегнусь. А и простужусь — невелика беда. А ты… где ты сейчас? Жива ли?»
Самолет ушел в ночь, как камень, брошенный в воду. Потом он вынырнул из темных волн облаков и пролетел над аэродромом, сверкая огнями на крыльях и на хвосте. Следующий заход на аэродром, как условились, летчик сделал с выключенными кодовыми огнями и включенным шумопламягасителем Бакшанова. Самолет прошел бесшумной тенью. Бирин неожиданно выключал шумопламягаситель, — и грохот мотора прорезал тишину да длинные языки пламени вырывались из выхлопных патрубков. Потом грохот резко пропадал: летчик включал шумапламягаситель.
— Теперь наш самолет будет подбираться к фашистам, как охотник к глухарям, — сказал начальник цеха главному инженеру.
— Так-то оно так, — задумчиво ответил Александр Иванович, — но надо еще проверить продолжительность работы глушителя. Может, через пару часов полетит цилиндр. Я опасаюсь перегрузки мотора.
Самолет осторожно планировал, заходя на посадку. И вдруг глухой треск оборвал сдержанное стрекотание мотора. На мгновенье стало так тихо, что все услышали далекий и тонкий вопль паровоза.
— Санитарную машину! — крикнул Солнцев дрожащим, срывающимся голосом и бестолково заметался из стороны в сторону.
Шофер дежурной санитарной машины отчаянно вертел ручкой. Мотор не заводился, застыл.
— Безобразие! Бесподобное безобразие! — кричал Солнцев. — Под суд пойдете! Как вы смели застудить мотор?!
Шофер продолжал отчаянно вертеть заводной ручкой. Рабочие и медсестра побежали к самолету, проваливаясь в рыхлом снегу.
Николай висел на привязных ремнях вниз головой. Он никак не мог освободить руки, которые прижало при ударе сдвинутым центропланом.
— Пал Палыч, не ушиблись? — спросил Николай у летчика, висевшего в таком же положении.
— Счастливо отделался. Кажется, двух зубов лишился, и то не своих — наркомздравских.
Рабочие помогли им выбраться из машины. Николай кинулся к мотору: его интересовало — цел ли шумопламягаситель. Самолет стоял вверх хвостом. Мотор зарылся в снег. Николай разгреб снег руками: шумопламягасигель был сплющен, крайний правый раструб вырвало вместе с хомутом.
— Впервые самолет «на попа» ставлю. Обидно! — удрученно проговорил Бирин. — На землю лыжами напоролись. Где тут увидишь, когда снег ползет, как худая рубашка.
Николай с горечью думал об искалеченном шумопламягасителе, — у каждого своя печаль.
— Целы? — спросил Солнцев, когда они добрались до домика летно-испытательной станции.
— Надо бы закончить испытания, — сказал Николай.
— Есть хорошее правило: торопиться не спеша, — многозначительно заметил Солнцев. Николай вспыхнул:
— Аэродром расползается. Через два-три дня на нем нельзя будет летать вовсе. А это означает, что испытания откладываются на целый месяц.
Солнцев, не дослушав, пошел к автомобилю. Из темноты позвал:
— Николай Петрович! Что же вы?
— Спасибо! Я говорил вам, что люблю ходить пешком, — ответил Николай.
* * *
Внешне Тоня необычайно походила на Анну. Еще до войны, в Ленинграде, Николай, бывало, шутил:
— У вас все одинаковое. Только у Анны в глазах маленькие бесенятки сидят.
