— Ну что, Бамбарак, надо двигаться дальше.
И они двинулись. Снова старый изверг шагал впереди, а за ним, ведя лошадь в поводу, двигался молодой. Дорога стала трудней, приходилось следить за тем, куда ставишь ноги, потому что камень тропы был стерт, а порой скользок. Улабская долина скрылась за горным склоном, и Вотша давно потерял направление, в котором они двигались. Глазу на этой тропе было не за что зацепиться — во все стороны только камень да скалы, над которыми выцветшим голубым лоскутом провисло небо.
Остановился старик только в сумерках. Пожевав немного пресных лепешек с соленым сыром, он улегся отдыхать, а Вотша покормил коня и снова долго сидел под темнеющим небом, разглядывая появляющиеся звезды.
На следующий день они перевалили через Гвардский перевал и к вечеру спустились в небольшую котловину, сплошь заросшую сосняком. Посреди этой котловины расположилось село, по размерам почти такое же, как Улаб. Это и был айл Четам. Оказавшись в селе, старик бросил в сторону Вотши короткий взгляд и спросил:
— У тебя ведь нет здесь знакомых?
— Откуда, дядя Барык, — пожал плечами Вотша.
— Тогда пойдем со мной, моя дочка найдет тебе место для ночлега.
Место для Вотши в большом доме дочери Барыка действительно нашлось, как и чашка с ложкой на ее большом столе. Спать его положили в комнате старшего внука Барыка, ушедшего в горы с пастухами. Рано утром, когда Вотша выходил из дома, чтобы продолжать свой путь, старый Барык остановил его на крыльце:
— Слушай, Бамбарак, если не секрет, кто тебе рассказал про кузнеца Вагата?
Вотша замялся, и тогда Барык понизил голос:
— Как он там… на вашем Западе?
Вотша бросил на старика испытующий взгляд и также негромко ответил:
— Жив, здоров, очень хочет вернуться, но… пока не может.
Старик понимающе кивнул и прошептал:
— Пусть Мать всего сущего сбережет вас. И тебя, и… Айтара.
Вотша вывел коня за ворота и повернулся лицом к вершине Эльруса, потом посмотрел направо и действительно увидел поросшую лесом седловину. Вскочив на коня, он двинулся в указанном направлении. На этот раз ему не пришлось брести по каменистым осыпям и каменным карнизам. Прихотливо извивающаяся тропинка, на которую сразу же за селом ступил конь, провела его через лес так, что он даже не заметил, как перевалил через седловину. А по другую сторону ему открылась еще одна долина, через которую протекал светлый ручей. На его берегу расположилось совсем небольшое село — двадцать — двадцать пять домов, сложенных из тесаного камня и имевших плоские крыши. Один из этих домов, тот, что стоял на небольшой вытоптанной площади, был двухэтажным. И кузню он узнал сразу же, она примостилась на окраине села, и в ее широко распахнутых дверях просверкивали багровые всполохи открытого огня.
Спустя час Вотша спешился возле дверей кузницы, из которой доносился веселый металлический перезвон. Встав в проеме, изверг оглядел кузню. Довольно большое помещение освещалось через открытые двустворчатые двери, больше похожие на ворота, и два окна, пробитые в боковых стенах. Посредине стояла огромная наковальня, а ближе к задней, глухой стене багрово полыхал горн, у мехов которого марионеткой приплясывал худенький мальчишка. Возле наковальни высился огромный мужик, в кулаке которого кузнечная кувалда выглядела детской погремушкой. Кузнец был занят какой-то железной мелочью, похоже, только что начатой.
Вотша не хотел отрывать кузнеца от работы, но тот сам, увидев нового человека, отложил кувалду и клещи, махнул мальчишке, чтобы тот передохнул, и пошел к дверям. Первым делом он обратил внимание на лошадь, стоявшую у кузницы, а затем уже перевел взгляд на изверга и поинтересовался мощным, под стать своему виду, басом:
— Или подкову потерял?
Вотша бросил взгляд на своего коня и покачал головой:
— Нет, с лошадью все в порядке.
Потом вздохнул, не зная, как начать разговор, и спросил:
— Кузнец Вагат — это ты?
Великан чуть прищурил глаза, словно бы улыбнувшись, и прогудел:
— Ну, я… А дело-то какое у тебя?
— С Запада я приехал… — проговорил Вотша. — От Айтара…
Лицо кузнеца посуровело, он посмотрел через плечо в кузню, на своего маленького помощника, затем кивнул Вотше: — А ну-ка, отойдем в сторонку! — И сам двинулся вдоль стены кузницы, за угол.
