Многоликий потянул за узду, разворачивая своего скакуна, и, уже трогая с места, крикнул:
— Смотри, Вагат, через шесть месяцев приеду посмотреть на твоего мастера!
Вагат проводил удаляющегося многоликого взглядом, а затем глянул на Вотшу и негромко проговорил:
— Кто-то сообщил многоликим о том, что ты здесь поселился.
— Но… Разве это запрещено? — чуть напрягшись, переспросил Вотша.
— Да нет, — пожал плечами кузнец, — не запрещено. Только вот сообщили о тебе как о подозрительном типе, иначе многоликий не приехал бы!
— А где они живут… ваши многоликие? — задал неожиданный вопрос Вотша и тут же пояснил: — Я проехал три айла, и ни в одном из них не встречал ирбисов.
Вагат удивленно посмотрел на своего подручного и переспросил:
— А разве на Западе многоликие живут вместе с извергами?!
— Да, — пожал плечами Вотша. — В городах многоликие и изверги живут вместе. Ну, конечно, у многоликих дома стоят в лучших местах, да и богаче они… Но есть и изверги небедные. В селах, бывает, что и нет многоликих, но наезжают частенько.
— Нас они тоже не забывают, — усмехнулся Вагат. — По весне за откупом пожалуют без задержки. Но жить с нами вместе?! Такое и придумать невозможно. Правда, в наших горах городов нет. Многоликие живут в своих айлах, и их немного. Самый большой, тот, в котором держит свою ставку князь южных ирбисов Юмыт, называется Коготь ирбиса. Расположен он на неприступной скале, и всех извергов, которые его строили, живыми сбросили в пропасть. Сейчас тоже, если изверга зачем-то берут в Коготь ирбиса, значит, его больше никто не увидит.
Вагат махнул рукой и закончил разговор:
— Да чего о них говорить, накличем еще на свою голову! И так вон что-то не ко времени заявился, гляди, еще приедет!
Однако никакого продолжения это посещение не имело. Вагат, почуяв в своем новом ученике хватку и упорство, стал показывать ему различные приемы ковки, начиная с простых подков, сошников и других бытовых мелочей, и постепенно они дошли до оружия — ножей, кинжалов, мечей.
Между тем лето кончилось, осень в долине прошла как-то очень быстро, хотя и была отмечена интересным событием — к Вагату дважды приезжали обменщики, один забрал все изготовленное кузнецом оружие, второй выбрал чеканенную металлическую посуду и бронзовое литье. Наконец наступила зима, выпал снег, горные перевалы закрылись. Отары спустились с гор и заняли свои места в зимних загонах — хозяйственных работ прибавилось, надо было обихаживать скот. И все равно Вагат находил время для работы в кузне. И Вотша к этому времени как-то успокоился, уверился, что здесь, в глубине гор, вдали от преследователей ему ничего не грозит.
С наступлением весны Вотша начал выходить в горы. Первый раз его сманил с собой ровесник, племянник Вагата — Сафат. Этот невысокий, необычайно худой и юркий малый бродил по окрестным горам с самого детства и, конечно, знал их как свои пять пальцев. Более того, он считался лучшим, самым умелым и самым везучим искателем камней. Еще осенью он звал понравившегося ему Бамбарака с собой в горы, но тогда у белокурого изверга совершенно не было свободного времени. А по весне Сафат клещом впился в своего дядю и уговорил того отпустить ученика с ним — именно весной, после схода снежной воды, обнажались каменные россыпи!
Парни ушли вдвоем ранним утром и к полудню перевалили за соседнюю седловину. Однако Сафат не стал спускаться в очередную открывшуюся перед ними долину, хотя Вотша думал, что путь их лежит как раз туда. Вместо этого черноволосый, быстрый, как горная вода, принялся карабкаться вверх, к большой осыпи, раскинувшейся на склоне горы, поднимающейся от седловины. Когда они с немалым трудом достигли этой осыпи, Сафар начал медленно обходить нагромождения камня и, наконец выпрямившись, воскликнул:
— Смотри, что я нашел!
В руке у него был зажат обычный, на взгляд Вотши, обломок камня. Но на лице у Сафата было написано такое торжество, что Вотша подошел, чтобы внимательно рассмотреть находку.
На ладони у изверга лежал белесый камешек с неровными, словно обкусанными краями, мимо которого Вотша прошел бы, не обратив внимания. Он скептически хмыкнул и спросил:
