Под окошком кузницы была вкопана небольшая скамейка, на которую и уселся кузнец. Похлопав по доске рядом с собой, он, сдерживая свой могучий бас, пробурчал:
— Садись, рассказывай.
Вотша присел, чуть помолчал и, пожав плечами, проговорил:
— Да, в общем-то, и рассказывать особенно нечего. Познакомились мы с Айтаром, когда вместе плыли на лодке обменщика Ханыка, он там вроде старшего у гребцов был, а я… скрывался я от многоликих и сочинил для Ханыка историю про беззаветную любовь и злодейство. Ханык-то поверил, а Айтар раскусил, что я не тот, за кого себя выдаю. Потому он и завел со мной разговор — через свою беду и мою понял. В общем, рассказали мы друг другу, как и почему на Западе оказались… Он мне и предложил на свою родину, в айл Уругум, идти, дорогу рассказал и к тебе обратиться посоветовал. Вот я и пришел.
Пару минут кузнец молчал, словно что-то обдумывал, а потом все тем же тихим, задумчивым басом проговорил:
— Айтар — побратим мне, он кого не надо не пришлет, так что…
Тут он посмотрел на Вотшу и усмехнулся в короткую иссиня-черную бороду.
— Кузнечное дело знаешь?
— Нет, — с огорчением выдохнул Вотша.
— Значит, беру тебя в ученики. — Вагат посмотрел на небо, словно именно там была приготовлена для него подсказка. — Услышал ты, значит, у себя на Западе про кузнеца Вагата и решил поступить к нему в ученики.
— Я так дяде Барыку и сказал, когда он у меня спросил, зачем я в Уругум иду, — усмехнулся в ответ Вотша. — От обменщика Ханыка и услышал, а откуда он про тебя знает, кто ж его ведает!
Вагат поднялся со скамейки и, посмотрев сверху вниз на Вотшу, прогудел:
— Ну что, ученик, сегодня отдохнешь, осмотришься, а завтра — к наковальне! Пошли!
Небольшой дом кузнеца стоял рядом с кузницей. Вотшу поселили на чердаке, убрав оттуда подготовленную к обмену овчину. На чердак вела наружная лестница, идущая вдоль задней стены дома, так что мешать Вагату, его жене и двум их ребятишкам Вотша не мог. Кроме кузнечного и литейного дела, в котором Вагат был известным мастером, он имел полторы сотни овец — отара по летнему времени паслась в горах, а кроме того, за домом был разбит довольно большой огород.
На следующее утро после завтрака, оказавшегося достаточно легким, Вотша впервые встал к наковальне. Этот первый день с молотом в руках он запомнил на всю оставшуюся жизнь, и вовсе не потому, что к вечеру валился с ног от усталости. Просто за этот день он узнал столько нового, необычного, интересного! А дальше… день пошел за днем, размеренно и привычно. Вагат оказался не только отличным кузнецом, но и весьма неплохим литейщиком, чеканщиком. Он занимался не только сталью, но и медью, бронзой, латунью, умел варить различные, порой весьма экзотические сплавы. Постепенно Вотша узнавал и своих соседей — жителей Уругума, и они узнавали его. Молчаливые, суровые горцы не донимали пришлого, непривычно белокурого парня расспросами, не докучали советами, но всегда были готовы прийти на помощь. И только с самым богатым жителем айла Уругум обменщиком Орком отношения у Вотши не сложились. Орк был старшим сыном того самого обменщика, которого убил Айтар, может быть, поэтому Вотша сразу стал относиться к нему настороженно.
Месяца через три после появления белокурого изверга в айле Уругум к открытым дверям кузницы подъехал многоликий. Вагат немедленно положил молоток, которым указывал Вотше, куда надо бить молотом, и поклонился:
— Приветствую тебя, многогранный. Пусть охота твоя будет удачной, а добыча обильной!
Ирбис долго и пристально смотрел на Вотшу, а затем странно хрипловатым голосом спросил:
— Что это у тебя за изверг, кузнец?! Как зовут, откуда взялся?!
— Зовут — Бамбарак, — с новым поклоном ответил Вагат, — пришел с Запада. Обменщик Ханык рассказал ему обо мне, он добрался сюда и попросил меня взять его учеником. А у меня как раз подручного не было. Вот я его и взял.
— Угу… — протянул многоликий задумчиво. — Ну и как, справляется твой новый подручный?
— Вполне, многогранный, — уверенно кивнул кузнец. — А месяцев через шесть вполне может мастером стать!
— Мастером?.. — недоверчиво протянул ирбис. — Ну, это ты, Вагат, прихвастнул!
