— Госпожа Дейдре, у Перегрина в вашем пророчестве имеется выпуклый шрам в форме «плетения»?
— Предсказано, что у него будет родимое пятно, — отозвалась друидка. — Находились и лжеперегрины: чтобы выдать себя за избранного, они выжигали на коже клеймо в форме руны. Кстати, если я правильно поняла, мы точно не знаем, врожденный у Никодимуса шрам или нет…
— Но, магистры, там же ошибка посередине! — воскликнул Нико. Лицо юноши по-прежнему пылало.
Амади проворчала:
— Малыш, ты даже не представляешь, насколько ты прав…
Он изо всех сил старался не вздрагивать, пока палец стражницы исследовал пятно. Вторая часть шрама по форме напоминала опрокинутую палочками вверх букву «к» — то есть руну «несоединимое».
Сама по себе руна «несоединимое» означала либо «как можно дальше друг от друга», либо «неправильнее некуда». Таким образом, в сочетании с «плетением» она могла иметь два значения: «привести в полнейший беспорядок» или «разложить на мельчайшие составляющие».
Дейдре тихонько выругалась:
— Проклятие Бриджет!
Потрясенный богохульством друидки, помянувшей всуе имя собственной богини, Нико обернулся. Улыбочка сползла с лица Дейдре: друидка хмурилась, разглядывая его шею.
— Вы чем-то расстроены, Дейдре? — спросила магистр Океке. — Неужели вы думали, что Никодимус — истинный Перегрин?
Друид вздохнула и вернулась к креслу.
— Да, Амади Океке. Ответ на оба ваши вопроса «да».
— Что ж, пожалуй, я соглашусь с вашей оценкой, — сказала стражница. — Если шрам — знак судьбы, его легко истолковать: Никодимус не Альцион. Меня волнует другое: не означает ли этот двойной шрам нечто большее…
Шеннон фыркнул.
— Ты слишком увлеклась, Амади. Не стоит перегибать палку. — Его голос смягчился. — Спасибо, Нико. Можешь прикрыть шею.
Испытав огромное облегчение (даже голова закружилась), Нико поспешил завязать шнуровку на воротнике. Дейдре села обратно в кресло.
— Агву Шеннон, Амади Океке, прошу прощения, что отняла у вас время.
Возвращаясь на свое место, Амади Океке спросила:
— А что ректор думает по поводу шрама в форме руны «несоединимое»?
— Он не верит, что это руна, — резко ответил Шеннон. — По его мнению, мы имеем дело с человеческой ошибкой.
Магистр Океке прищурилась:
— Не понимаю…
Шеннон уже открыл рот, чтобы ответить, но Нико его опередил:
— Магистр слишком добр ко мне. На самом же деле меня, вероятно, заклеймили собственные родители. Это постыдно, и многим наверняка покажется дикостью. Но по мне так лучше пережить позор, чем оказаться еще раз замешанным в историю с пророчеством.
Шеннон хмурился.
— Никодимус, кто тебе сказал про клеймо?
Нико потупился, разглядывая свою обувь.
— Никто, магистр. Просто я рассудил, что, должно быть, так говорят люди.
Дейдре повернулась к окну, потеряв всяческий интерес к разговору. А стражница тем временем оглядывала Нико с ног до головы.
— Этот шрам у тебя всю жизнь?
Нико выдержал ее взгляд.
— Мачеха даже назвала меня в его честь, еще в младенчестве.
Магистр Океке вздернула брови.
— «Марка» — синоним слова «отметина», — объяснил Нико. — Так Никодимус Меченый стал Никодимусом Марка.
Шеннон прокашлялся.
— Но у слова «марка» есть и другие значения. Например, оно связано по смыслу со словами «качество», «добро» и «польза» и противоположно словам «гадость» и «никчемность».
Нико нацепил свою самую смелую улыбку.
— Я всегда говорил, что мое имя — настоящий каламбур… — Нико умолк, поймав на себе пристальный взгляд Дейдре.
— Интересно, почему? — Ее улыбочка вернулась.
— Н-ну, — запнулся Нико, — каламбур — это словесная игра, которая основана на столкновении в тексте различных значений… В моем случае «марка» оказалась такой «гадостью», что я не прочь от нее избавиться.
И хотя Шеннон уже не в первый раз слышал эту попытку сострить, он все равно тихонько засмеялся, сделав вид, что неловкая шутка ученика его рассмешила. Нико поблагодарил наставника взглядом.
Дейдре кивнула. Кажется, она хотела что-то сказать, но тут в дверь резко постучали.
— Войдите, — окликнул Шеннон. Дверь распахнулась, и в кабинет вбежал магистр Смолвуд.
— Агву! Я насчет этой сумасшедшей переписки на колаборисе. Ужаснейшие новости из-за границы!
