Развернувшись на скамье лицом к собеседнику, забросив ногу на ногу, чтобы удобнее было сидеть вполоборота, Ольга приготовилась было к словесному поединку. Впрочем, есть ли в этом смысл? Разве сможет она переубедить хотя в чём-то верховного жреца и будет ли ему по силам поколебать её веру в Христа? Нет! Так о чём им говорить? Однако это не хуже её должен понимать и собеседник, тем не менее он явился к Ольге. Значит, причина его встречи с ней совсем в другом. В чём, она узнает, когда об этом сочтёт нужным сообщить жрец, а покуда нужно отвечать на его вопросы, не раскрывая перед ним душу и не пуская в мир собственных мыслей.
— Старче Лютобор, ты желаешь постичь разницу между Христом и языческими богами? Но для этого надобно располагать знаниями не только о Дажбоге[63], Перуне и других богах русичей, но и о Христе, его деяниях, сути его заповедей. Что ведаешь ты об Иисусе, о канонах христианской веры?
Ольга с умыслом назвала собеседника по имени. Пусть знает, что отныне для неё он не верховный жрец Перуна, который для неё как божество перестал существовать, а обычный старик, коих множество на Руси и в её стольном граде, и она, великая княгиня, беседует с ним так, как беседовала бы с любым другим стариком на его месте. По-видимому, жрец понял это, потому что по его тонким, бескровным губам скользнула едва заметная усмешка.
— Я мало знаю о твоём боге, великая княгиня, ибо не верю в него. Однако я часто присутствовал при беседах и ссорах христианина Аскольда и язычника Дира, касающихся их веры и богов, и проник в их суть, что заставило меня принять сторону князя Дира. Я знаю главное — с помощью Христа Римский Папа и Царьградский патриарх желают господствовать над другими народами, изгнав из их душ родных богов, навязав им чужие законы и обычаи, истребив в них дух вольнолюбия и превратив в послушных рабов Христа. Вот почему князь Дир не пожелал стать христианином, хотя был согласен с Аскольдом, что если Русь примет христианство — это весьма укрепит великокняжескую власть.
— Князь Дир понимал это? — встрепенулась Ольга. — Но укрепление власти великого князя — это одновременно и укрепление Руси, поскольку часть князей земель жаждет самостоятельности и сварами с Киевом ослабляет державу. Ежели вера в Христа служит усилению Руси, о каком стремлении господствовать над другими народами Римского Папы либо Константинопольского патриарха говорил князь Дир и повторяешь ты, старче Лютобор?
— Усиление власти великого князя внутри Руси и желание Папы и патриарха владычествовать над другими народами и племенами — разные вещи, великая княгиня. Провозглашая, что всякая власть от Бога, что ежели один Бог на Небе, то и на земле должно быть точно так, христианство укрепляет княжью власть внутри державы. Но ежели Папа заявляет, что он — посланник Бога на земле, а патриарх вторит ему, что он — главнейший из христиан, то кому надлежит подчиняться каждому рабу Христа, будь он смердом[64] или великим князем? Папе, если он принадлежит к Западной ветви христианства, либо патриарху, ежели причисляет себя к Восточной ветви[65]. А духовная и светская власть шествует рука об руку, папа и римский император, патриарх и византийский василевс[66] — суть одно и то же.
— Ошибаешься, старче Лютобор. Или не слыхал одну из основополагающих заповедей Церкви Христовой: Богу — Богово, а кесарю — кесарево? Действительно, каждый христианин, кем бы он ни был в жизни, — раб Божий, но отнюдь не патриарха, ни василевса либо иного земного владыки.
— Произнесённые тобой слова, великая княгиня, я слышал много раз, однако жизнь опровергает их и в Риме, и в Царьграде, зримо являя, что духовная и светская власть — единая власть. Или не знаешь, что Царьградские василевсы ссылают неугодных патриархов в дальние монастыри, а патриархи зачастую участвуют в заговорах, дабы возвести на трон желанных им владык? Или не слыхала, что Римский Папа и императоры Священной Римской империи в открытую дерутся между собой за власть, силой оружия доказывая, кто из них главный на земле? Да что император Священной Римской империи, ежели с властью Папы не желают мириться ни короли, ни герцоги, ни князья, хотя относят себя к лону его Западной ветви христианства. Так что между словами и делами огромная разница, великая княгиня.
