— Ты упустила, что языческие жрецы обладают не меньшими знаниями, чем их заключено в головах христианских пастырей и ваших священных книгах. Понимая, что ему не по плечу лишить тебя власти силой, верховный жрец решил использовать оружие, которое уже не раз безотказно служило жрецам в достижении их целей. Это оружие — тайные познания многих поколений жрецов, недоступные простым людям, и умение использовать эти познания в собственных интересах.
— Вот ты о чём, — задумчиво произнесла Ольга. — На самом деле, я совершенно выпустила из головы, что жрецы и волхвы обладают способностью заставлять служить себе добрые и злые силы окружающего нас мира. Но думаю, что их проклятия и заклинания окажутся бессильными против молитв, с которыми священник Григорий обратился к Святой Богородице, чтобы та оградила меня от бед. Я сегодня же попрошу его об этом.
— Говоря о тайных познаниях жрецов, я имела в виду не их проклятия и заклинания, — заметила Краса. — Уверена, что они тебя уже сотни раз прокляли и не меньшее число раз просили своих богов покарать, однако ты до сей поры жива и здорова. Нет, верховный жрец собирается разделаться с тобой совсем иным способом, причём столь редким и изощрённым, что даже я впервые узнала о нём минувшей ночью.
— Что же это за способ? — поинтересовалась Ольга.
— Ты не забыла, как ушла из жизни княгиня Всемила, жена князя Олега, предшественника твоего покойного мужа?
— Я помню это. Ведь я очень хорошо знала Всемилу, потому что мы с ней были... были дружны.
— Дружны как собака с кошкой, — улыбнулась Краса. — Всемила ненавидела тебя за то, что в тебя, законную жену Игоря, без ума был влюблён её и Олегов сын Стемир, а ты с Игорем опасалась Всемилы оттого, что она или Стемир могли стать соперниками Игорю в борьбе за великокняжескую власть после смерти Олега. Ваша взаимная вражда и заставила тебя знать Всемилу, как никого другого. Так как рассталась с жизнью полная честолюбивых замыслов и сил княгиня Всемила?
— Она не осмелилась поступить вопреки законам предков и ушла к ним на Небо вместе с князем Олегом на его погребальном костре.
Краса рассмеялась.
— Ты сказала, что Всемила взошла на погребальный костёр своего мужа потому, что не посмела ослушаться законов предков? Сестра, ты противоречишь сама себе. Ведь только что ты заявила, что хорошо знала Всемилу. Значит, для тебя не секрет, что смысл жизни Всемилы заключался в том, чтобы после смерти князя Олега его власть досталась не Игорю, а её сыну Стемиру. Когда же тот сложил голову в бою, она не пала духом и продолжила борьбу с Игорем и тобой, стремилась занять великокняжеский стол. По силе духа и решительности Всемила не уступала тебе, а такие женщины, как тебе известно, не отступают перед трудностями и находят выход из любого положения. Неужто тебе никогда не хотелось узнать истинную причину, заставившую Всемилу живой взойти на погребальный костёр и вознестись на Небо, когда у неё было столько важных дел на земле?
— Истинную причину? Мне ни разу не приходила в голову мысль, что поступок Всемилы мог иметь какую-либо иную причину, нежели желание следовать законам предков. Хотя поначалу я была немало удивлена, что столь волевая и настойчивая жена, как Всемила, вдруг отказалась в самый решительный момент от борьбы с Игорем за власть и вздумала добровольно расстаться с жизнью.
— Ты уверена, что Всемила сделала это добровольно? — тихо спросила Краса, пристально глядя на Ольгу.
— А разве могло быть иначе? Я собственными глазами видела, как Всемила в сопровождении жриц смерти-Мары подошла к священному костру, с их помощью поднялась в погребальную ладью и заняла в ней место рядом с мёртвым мужем. У неё не хватило силы духа сгореть живой, и одна из жриц по её просьбе заколола Всемилу кинжалом, после чего костёр был подожжён. Всемила распорядилась своей жизнью добровольно, ибо мы с Игорем не обмолвились с ней о самосожжении ни единым словом, а больше во всей Руси не было человека, могущего что-либо советовать, тем паче принуждать к чему-либо вдову покойного князя Олега.
