Было, быть, были.
Есть.
Дед в состоянии аватары.
Девушка на перекрестке у Козьего въезда.
Букмекер в «Элевсине».
Мальчик, убивающий пса.
По ушам полоснул отчаянный визг тормозов. Тезея швырнуло на спинку переднего сиденья, он чувствительно приложился грудью. Могло быть и хуже, но между грудью и спинкой оставалось сантиметров пятнадцать — особо не разгонишься. Руки самортизировали на рефлексе. Считай, повезло…
«Авария? Мы кого-то сбили?»
Рядом жалобно, как испуганный щенок, скулил Пирифой. Скулёж этот настолько поразил Тезея, что он обернулся на звук, забыв о себе. Нет, Пирифой не расшибся в хлам. Подобрав ноги, он скорчился на сиденье в позе зародыша, забился в угол и, вздрагивая всем телом, закрыл голову руками.
— Что с тобой?
— Вон! Вон отсюда!
Рядом с подголовником возникло лицо таксиста. Каменная маска абсолютного спокойствия категорически не вязалась с криком, воплем, бешеным приказом:
— Вон! Выметайся!
Это не мне, запоздало понял Тезей. И не Пирифою. Таксист смотрел на детектива Эвпаламида, и только на него. В воздухе мелькнул тусклый кругляш. С прытью, какой от него никто не ожидал, Икар поймал монету на лету и сунул в рот.
Я тут не один псих, уверился Тезей. Тут все психи.
— Тренажеры, — сказал Икар.
Он говорил невнятно: мешала монета. И все-таки он говорил:
— Тренажеры. Ты заказал их Талосу.
— Кто заказал? — выдохнул Тезей. — Кто? Какие тренажеры?!
Его вопрос остался без внимания. Детектив потянулся к дверной ручке.
— Кто заказал? — повторил Тезей.
— Талос не мог справиться с новым софтом, — произнёс Икар в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. — Обратился к отцу, отец пришел в ярость.
— Выметайся! — гаркнул водитель.
Щёлкнул замок, дверца начала открываться.
— Тренажёры. Чтобы быть сильным.
Тезей понятия не имел, о чём говорит детектив, но постарался запомнить его слова. Вероятно, они имеют отношение к ролику с мальчиком и собакой…
— Тренажеры, — Икар выбрался из лимузина. — Отец убил Талоса из-за этих чертежей. Зачем нужны тренажеры? Чтобы быть сильным!
Дверь захлопнулась.
— Приношу свои извинения, — буркнул таксист. — Дальше едем без остановок.
Он отвернулся.
Пока машина разворачивалась, Тезей разглядел в окно смутный контур здания. Госпиталь? Слева за углом — служебная дверь, она ведет в морг…
Спотыкаясь и прихрамывая, детектив Эвпаламид брёл к центральному входу.
х х х
Весь остаток пути Тезея преследовали слуховые галлюцинации. В урчании мотора слышался плеск вёсел. Казалось, вёсла опускаются не в воду, а в масло. Скрип на поворотах — не жалобы такелажа, а скрип уключин. Во мгле мелькали смазанные тени строений, а может, рощ и холмов. Вряд ли Тезей сумел бы ответить на вопрос, что он там видит, и видит ли хоть что-нибудь.
Такси остановилось.
— Приехали.
Скрип и плеск исчезли. Урчал мотор на холостом ходу. За окном темнела громада усадьбы. Три освещённых окна: два в правом крыле, одно в левом. Непривычно тихий Пирифой покинул машину следом за Тезеем — парень начал приходить в себя, но всё ещё вздрагивал при каждом шорохе и с опаской озирался по сторонам. Лимузин укатил прочь: мигнул на повороте задними подфарниками, растворился в ночи. Тусклая лампочка под жестяным конусом освещала фрагмент чугунной ограды и закрытую калитку — тоже чугунную, с коваными прутьями решётки и вытертой до блеска латунной ручкой. По ту сторону ограды застрекотал сверчок и резко смолк, будто испугался чего-то.
— Ты в порядке?
Пирифой обернулся так, словно собрался атаковать:
— Ты видел? Нет, ты видел?!
Губы парня тряслись.
— Что видел? Кого?
— Его!
— Детектива?
— Какого, на хрен, детектива?!
— Который к нам в машину сел. Он еще в «Элевсине» был, когда букмекер взбесился…
— Какой букмекер?! Какой «Элевсин»?! Издеваешься, блин?!
— Если не детектив, тогда кто?
— Мой отец! Это был мой отец!
В глазах Пирифоя пылали зрачки: два огненных колеса. Распятые на них близнецы катились, катились, не сходя с места, по миллионам дисплеев и мониторов: вайферы, ноутбуки, плазменные панели телевизоров. Лица искажены страданием. Распялены в крике рты. Языки пламени жадно лижут шкворчащую плоть. Двое людей. Две копии одного и того же человека.