– Некоторое время назад я понял, что письма мне не помогут. Я понял это, когда узнал, что в доме работает Айрин Кобб.
– Та, что служила секретаршей у покойного Росса?
– Именно.
– И что, она могла приложить к этому руку?
– А что бы ей помешало?
– А мотив-то какой?
– Не хочет допустить, чтобы Виолу Росс оправдали. Люто ненавидит ее.
– Что? Была влюблена в Эдварда?
– Вроде того. Если бы не она, никто бы и не подумал усомниться, что он умер естественной смертью. Это она из-за будильника шум подняла.
– Понимаешь ли, беда в том, что, затевая убийство, сталкиваешься с тем, что свобода действий твоих очень мала. Ну, разве что удача на твоей стороне или человек ты не рядового ума. Когда идешь на кражу, рискуешь тем, что тебя поймают на месте. Зато в камере узнаешь много полезных трюков и, выйдя, лучше готов к следующей работе. Убийца же этого шанса лишен. Его первое дело обычно последнее, и даже если ему сошло с рук, как правило, это вопрос удачи. Как говаривал Скотт Эджертон[9], последний козырь всегда в сдаче у судьбы, и поскольку судьба – женщина, никогда не предугадать, кому она его выложит. Знаешь, есть у женщин эта манера удариться вдруг в высокую мораль, когда ты меньше всего ожидаешь. Тем они и опасны. Самая беспринципная женщина с презрением обрушится на другую, если поймает на том, что та норовит сэкономить пенни, не заплатив за автобус. Будь у убийцы хоть какой опыт, он вспомнил бы про будильник. Но как ждать этого от новичка? Так-так, значит, с письмами у тебя прокол. Что там дальше?
– Игла. Я пошел вечером отправить Банти письмо, а вернувшись, обнаружил в своей подушке ковровую иглу, толстую и длинную.
Крук покивал головой, похожей на перезрелый пион, слишком тяжелый для своего стебля.
– Знаю. Гнусный трюк. Игла ломается в позвоночнике, обычно под кожей, никто ее не находит, и все, конец! Загадочная смерть одного из этих писак, любителя сенсаций и света рампы, так ему, в общем, и надо. Недолго думая, давайте его закопаем. Только миллионеры и члены кабинета министров могут позволить себе такую смерть. Для остальных все, как в старой песенке про похороны нищего: «Греми костьми моими по камням, я нищий, я не нужен никому…»
– Знаешь, – продолжил он, со значением помолчав, – либо ты законченный неудачник, либо Россу чертовски везет. Ни одна из твоих улик ему ничем не грозит. Уж Форбс на этом попляшет. Знаешь, мне почти жаль, что ты не схватил Росса за руку. Я бы ему послужил. Люблю отчаянных грешников. Терпеть не могу пугливых разинь, которые исподтишка толкнут тебя под трамвай. Кстати, как? Он этого не предпринимал?
– В тот единственный раз, когда мы ездили с ним по городу, я не дал ему шанса.
– Так осторожность надо блюсти не когда ты с ним, а когда без него. Ну, хорошо. Что у нас дальше?
– Дальше инцидент в ванной, за который меня арестовали. С чего вообще им взбрело в голову, что я хотел старого Филдинга убить…
– Никто не хотел его убивать. Ни ты, ни Росс и уж точно ни сам Филдинг. Никто и не знал, что там окажется Филдинг.
– Ну, тогда, значит, я пытался убить себя?
– Нет-нет. Ты старался представить дело так, будто Росс старался убить тебя. Звучит сложновато, но на деле ничего сложного.
– Рад, что ты так думаешь, – съязвил я.
– Будь же логичен, – укорил он меня. – Ты писатель, у тебя есть воображение. Поставь себя на место Форбса. Ему безразлично, повесят миссис Росс или нет, ему безразлично, повесят ли тебя. Ему платят за то, чтобы он состряпал тебе обвинение, точно так же, как мне платят за то, чтобы я вызволил тебя из тюрьмы. Ему предъявили кучку фактов – окно, письма, игла, оружие, ванна. Твоя версия, что все это дело рук Росса. Его – что твоих. И знаешь что, Арнольд? Вполне возможно, что правда на его стороне. Вполне. Ты мог инсценировать эпизод с окном, револьвер мог быть твой с тем же успехом, что и Росса, ты сам мог воткнуть иглу себе в подушку, сам мог подбросить окурок в летний домик, сам мог забить тряпкой трубу в ванной и даже виски ты мог отравить сам.
Я затрясся от ужаса.
– Так вот что они пытаются приписать мне?
– Точно не скажу, потому что Форбса еще не видел, но на его месте я бы рассуждал именно так. Никаких доказательств ни в ту, ни в другую сторону нет, но либо Росс редкостный недотепа, либо твой ангел-хранитель тебя бережет. Не на каждого совершают такое количество покушений, пять или шесть, а он каждый раз выходит сухим из воды. Жаль, – прибавил он, – что у тебя нет тех, других писем. Ты понимаешь, что из этого факта сотворит Форбс?
