Госпожа Фербер сделала попытку сблизиться с девушкой. Как женщина она не могла согласиться с тем, что Берта ведет себя так из-за упрямства и своего желчного характера. Она предполагала, что за этим кроется какая-то тайна, и надеялась, что участливое слово и приветливость снимут печать молчания с уст девушки. Однако она имела успеха не больше, чем Елизавета, и поведение Берты так возмущало ее, что она запретила дочери всякие попытки сближения с этой девушкой.
После непродолжительной езды цель была достигнута. Л. оказался самым обыкновенным маленьким провинциальным городком, хотя обитатели его всеми силами стремились в образе жизни и стиле одежды подражать жителям столицы. Городок располагался в живописном месте и весь утопал в зелени бесчисленных фруктовых садов.
Лесничий привез свою племянницу в дом одного своего знакомого асессора[29]. Она должна была подождать его там, пока он управится со своими делами. Несмотря на любезный прием хозяйки дома, Елизавета с удовольствием развернулась бы и побежала за уходящим дядей, так как, к своей величайшей досаде, застала здесь целое дамское общество.
Хозяйка объяснила молодой гостье, что в день рождения ее мужа предполагается постановка живых картин из мифологии, и все эти дамы собрались здесь для репетиции. В довольно хорошо обставленной столовой за кофейным столом сидело порядка десяти дам. Они были в костюмах мифологических персонажей, оживленно болтали и при появлении Елизаветы оглядели ее с ног до головы.
Все «римские богини», подчиняясь власти моды, надели свои белые туники на кринолины. Елизавета подумала, что, вполне возможно, вечернее освещение скроет недочеты весьма своеобразных костюмов некоторых дам, но теперь, при ярком солнечном свете, некоторые из них производили странное впечатление.
Хозяйка дома, хлопоча, бегала взад и вперед, время от времени вставляя несколько слов между фразами гостей.
— Вот тебе раз! — проговорила она, входя в комнату после довольно продолжительного отсутствия. — Советница Вольф прислала сказать, что ее Адольф заболел и лежит в постели. Получив это известие, я побежала к доктору. Но легче сдвинуть гору с места, чем переубедить этого человека в вопросе воспитания детей. Он повторил свой отказ и притом в более резкой форме, чем раньше. Он считает совершенно недопустимым, чтобы такие юнцы, как его Мориц, выступали вместе со взрослыми. Он говорит, что они становятся слишком высокого мнения о себе, отвлекаются от занятий, делаются рассеянными и невесть еще что. Я, мол, тоже сделала бы лучше, как сказал он, если бы своему больному мужу… Скажите пожалуйста, «больному»! Он здоров и чувствует себя как рыба в воде, только ревматизм его немножко мучает. Да, так вот, по мнению доктора, было бы лучше, если бы я приготовила своему больному мужу сегодня вечером его любимое кушанье, чем тешить таким маскарадом, который только нарушит его покой и из которого все равно ничего путного не выйдет.
— Какое невежество! Как глупо! Он всегда строит из себя ценителя искусства, а сам ничего в нем не понимает! — посыпались градом реплики из всех дамских уст.
— Не расстраивайся, милая Адель, — сказала дама, изображающая Цереру[30]. — Если бы мой муж мог обойтись без Фельса как врача, его ноги давно бы уже не было в моем доме. Когда я в прошлом году устраивала детский маскарад, который, замечу, удался на славу, он наотрез отказался отпустить к нам своих детей. А что он мне сказал, когда я лично пошла просить за его детей? «Неужели так интересно смотреть на обезьянью компанию?» Я этого ему никогда не прощу.
Елизавете вдруг представилось умное лицо доктора с пронизывающим взором и насмешливой черточкой у рта. Она в душе посмеялась над его резкостью, но вместе с тем невольно подумала о том, как трудно иногда бывает человеку поступать в соответствии со своими взглядами.
— Ах, что же вы хотите? — воскликнула «Флора[31]» — хрупкое, тоненькое создание с очень хорошеньким, но слишком бледным личиком. Эта дама до сих пор была поглощена своим отображением в зеркале. — С нами он поступил не лучше. Два года тому назад он сказал моим родителям, что не только глупо, но даже преступно так рано начинать вывозить меня в свет при моем сложении. Будто родители не знают, что полезно их детям! Нам-то известно, чем объясняется подобная заботливость. Младшая сестра доктора в то время была еще не замужем, а таким всегда неприятно появление на балу более молодых. Папа хотел тотчас отказать доктору от дома, однако мама не может обходиться без его лекарств. Но, слава Богу, его советов не послушали, и, как видите, я еще жива.
