Газета «Баку» писала: «Сгорели целиком с конторами: Каспийское товарищество... (у Манташева целиком завод на Зарбате)... завод «Ватан», Шириван, Кавказское товарищество, Кавказ, Соучастники, Радуга, Петроль, Балаханское общество, князь Гагарин, Гальперин... У «Братьев Нобель» осталось две трети, Каспийско-Черноморское общество потеряло половину... Сгорели Тифлисское товарищество, товарищество Набат, Шихово, Милов — Таиров, Зубалов, завод Хатисова...» В результате страшных пожаров, охвативших почти половину вышек, добыча нефти в регионе сократилась настолько, что ее не удалось восстановить и к 1917 году.
В Центральной России организовалось свое «национальное движение» — Союз русского народа, получивший упрощенное название: «черная сотня». «Во главе этого союза встали врачи, литераторы, генералы, адвокаты, педагоги, промышленники — люди вполне грамотные, при манишках и фраках, знающие, под каким соусом подают осетрину».
Классовые, национальные и экономические противоречия накаляли атмосферу, как пар перегретого кипящего котла, и война обострила кризис государственной власти. Зловещая весть о разгроме русского флота на восточных рубежах накатилась на Россию в мае. Эта весть, словно карающий меч, обрушилась на страну. Это была трагедия Цусимы. Японский адмирал Того встретил корабли Рожественского и Небогатова вблизи острова Цусима
Сражение развернулось 14 мая, когда русская эскадра, миновав узость Корейского пролива, выстроилась в две кильватерные колонны, по бокам которых вспарывали воду крейсера и миноносцы. Желтое знамя Того полоскалось над броненосцем «Миказа». Недостаток в скорости постепенно превратил русские корабли в мишени для японских снарядов.
Первым погиб броненосец «Ослябя». Горели «Александр» и «Бородино». На броненосце «Суворов», который нес флаг адмирала Рожественского, заклинило рули, затем упали мачты, одна за другой рухнули трубы, но, превратившись в гигантский костер, пылающий флагман сражался до конца В половине пятого на «Суворове» осталась только одна мелкокалиберная пушчонка, и он продолжал вести из нее огонь. Один — против тринадцати японских кораблей. Пока не погрузился в бездну. Гвардейский броненосец «Александр III» перевернулся, люди облепили его днище, цепляясь за растущие на нем водоросли. Затонув, корабль увлек на дно всех.
В ночь на 15 мая Того атаковал остатки русской эскадры, идущей под флагом Небогатова. В десять часов утра остались пять вымпелов. Окруженный превосходящими силами противника, флагманский «Николай I» поставил машины на стоп и поднял сигнал: «Сдаюсь». После Порт-Артура, Ляояна и Мукдена японская пресса снова ликовала. Англия ликовала больше Японии — разгром русского флота был осуществлен чужими руками.
Война была непопулярна, но гибель флота стала ее позором, к которому никто не остался равнодушен. Известие о Цусиме отозвалось и в Зимнем дворце, где терли глаза фрейлины, и в петербургских подворотнях, где в подолы фартуков сморкались далеко не сентиментальные дворники. Но уже через полчаса после доклада императору о Цусиме дежурный адъютант Радзиевский встретил царя в парке, где тот «с увлечением, почти детским, стрелял из ружья по воронам...».
Зловещее слово «Цусима» больно ударило по национальной гордости. По волнам Тихого океана еще носило раздутые трупы героев Цусимы, когда газеты царской России «начали оскорблять и живых, и мертвых». А по другую сторону разделявшей страну баррикады продолжала свой разбег революция. На заводах и фабриках замирали станки, вставали паровозы; застывал могучий Молох, перемалывающий в своем чреве не только сырье, но и человеческую кровь и плоть — неотъемлемую пищу машины эксплуатации.
В июне на броненосце «Потемкин», швартовавшемся в Севастополе, вспыхнуло восстание моряков; в ноябре взбунтовался крейсер «Очаков». Монархия лихорадочно искала способ стравить пар всеобщего недовольства. И 6 августа российская печать обнародовала проект закона об учреждении совещательной Государственной думы. Оппозиция восприняла это известие настороженно. 26—27 августа в предместье Кутаиса в усадьбе Чкония под председательством М. Цхакая прошла экстренная конференция Имеретино-Мингрельской организации РСДРП. Сразу после ее завершения Иосиф Джугашвили выехал в Тифлис. Здесь на 29 августа в здании тифлисской городской управы власти назначили собрание представителей общественности для обсуждения положения о «Булыгинской думе», названной так в честь первого министра царя.
