В этот период ситуация приобрела почти комический характер. Его деятельная энергичность была столь впечатляюща, что даже сам начальник Тифлисского розыскного отделения ротмистр Лавров пребывал в твердой убежденности, что Иосиф Джугашвили находится на свободе «под особым надзором полиции».
И в начале 1903 года в своих докладах в Департамент полиции ротмистр регулярно сообщает о нем как главе Батумского социал-демократического комитета, инициативно участвующего в работе и активно борющегося со «старыми социалистами». В машине режима произошел какой-то сбой. Как лицо, находящееся на свободе «под особым надзором полиции», он числится даже в самом Департаменте полиции.
Это выглядит почти парадоксально. Кульминацией такого заблуждения стало то, что, когда в апреле 1903 года Тифлисское розыскное отделение переименовали в «охранное отделение» и город Батум был включен в сферу его ведения, ротмистр Лавров направил грозное предписание «обыскать и арестовать И.В. Джугашвили». Такое распоряжение развеселило подполковника С. Шабельского, который 28 апреля информировано уведомил коллегу, что «Иосиф Джугашвили уже год как содержится в тюрьме (ныне Кутаисской)».
Действительно, накануне он покинул Батумский замок. Причиной стала организованная им 17 апреля «демонстрация» протеста заключенных «против экзарха Грузии, пожелавшего осмотреть Батумскую гимназию и места заключения». При появлении главы Грузинской церкви Алексия в тюрьме узники царских застенков устроили обструкцию, вызвавшую скандал. Это заставило тюремное начальство поспешно освободиться от строптивого подопечного, и 19 апреля его отправили в Кутаисскую тюрьму.
Среди других российских узилищ Кутаисская тюрьма имела репутацию суровой. По прибытии Джугашвили поместили в «первый секрет» Большой тюрьмы. Этот двадцатичетырехлетний молодой человек с бородой и длинными, зачесанными назад волосами вызывал чувство уважения у заключенных, но не потому, что он выглядел старше своего возраста. Даже отпетые уголовники, руководствующиеся своими неписаными законами, ощущали его волевое и моральное превосходство. Он ни перед кем не заискивает, и его решительная, смелая манера поведения, его выдержанность заставляли их признать в нем лидера, опирающегося не на физическую, а на моральную силу, на неукротимость человеческого духа, закономерно возвышающие его над другими людьми.
Один из меньшевиков-эмигрантов позже отмечал: «Мы прожили вместе в Кутаисской тюрьме более чем полгода, и я ни разу не видел, чтобы он возмущался, выходил из себя, сердился, кричал, ругался, словом, проявлял себя в ином аспекте, чем в совершенном спокойствии».
Но время шло, и Министерство юстиции сделало заключение по делу о Тифлисском социал-демократическом комитете рабочей партии. Направив его 7 марта в Министерство внутренних дел, оно поддержало рекомендацию Тифлисской судебной палаты о его разрешении в административном порядке, то есть без суда. Но предложило ужесточить меру наказания обвиняемых. Срок ссылки Иосифа Джугашвили предлагалось увеличить с двух лет до трех. Департамент полиции тоже счел карательные меры слишком либеральными, он настаивал «выслать обвиняемых в Сибирь на срок до 6 лет».
Правда, это уже совсем драконовское предложение не получило поддержки курировавшего Департамент полиции товарища министра внутренних дел. Он согласился с предложением юстиции, и 9 июля доклад Министерства юстиции был представлен Николаю II.
Царь утвердил предложенные меры без проявления к «бунтовщикам» либерализма и милосердного смягчения наказания. Теперь-то «лед тронулся». Уже на следующий день утвержденное решение было направлено в Канцелярию главноначальствующего гражданской частью на Кавказе. Тифлисский губернатор получил высочайшее повеление 25 июля.
Проявляя отменное верноподданническое рвение, он наложил на поступившем документе не терпящую отлагательства резолюцию:
«Секретный стол. Сейчас же: а) поехать в губернское жандармское управление, узнать адреса и проверить приставам, сегодня же задержать и направить в Метехинский замок; б) заготовить документы
