Борьба и победы Иосифа Сталина - страница 60

В прилагаемом списке, включавшем 28 человек, И.В. Джугашвили значился под номером «одиннадцать».

Однако исполнить распоряжение «сегодня же» подчиненным губернатора не удалось. Неожиданно выяснилось, что в губерн­ском жандармском управлении не знали, где находится Иосиф Джугашвили. Не знал этого и тифлисский полицмейстер: «Место нахождения Иосифа Джугашвили и Аркела Окуашвили еще не об­наружено», — констатировал он в письме, отправленном в тот же день губернатору.

В высоком кабинете прогремел гром. Получив сообщение Тиф­лисского ГЖУ об отсутствии сведений о местопребывании Джуга­швили, губернатор вновь обратился с запросом к тифлисскому по­лицмейстеру. И 8 августа тот переадресовал его заведующему Метехским тюремным замком: «Предлагаю Вам немедленно донести, содержится ли в заведуемом Вами замке политический арестант

Иосиф Джугашвили, и в утвердительном смысле, когда освобож­ден, по чьему распоряжению и в чье ведение передан».

Но усердный скрип чиновничьих перьев результата не принес Ответ из тюремного замка пришел 10 августа. В нем указывалось, что «здесь И.В. Джугашвили не содержался и не содержится». По­иски Иосифа Джугашвили, порученные в Тифлисе участковым приставам, тоже ничего не дали. Полицейская машина самодер­жавия снова сделала сбой. 29 августа полицмейстер уже сам обра­тился к начальнику ГЖУ с просьбой сообщить, «куда выбыли по освобождении из-под стражи политические арестованные (спи­сок) и Иосиф Джугашвили, состоящие под особым надзором поли­ции, и где теперь находятся». На запрос полиции поступила ин­формация: «Джугашвили в городе Батуме».

Возбуждение приблизилось к апогею. Уже почти панически осознав бесплодность поисков исчезнувшего «политического пре­ступника», губернатор доложил об этом князю Голицыну. Теперь князь был вынужден 13 августа обратиться в Министерство юсти­ции с просьбой «сообщить выписку» из дознания по делу социал-демократического кружка «о местонахождении обвиняемых». Но и это обращение не прояснило ситуации и не ускорило выполне­ние «высочайшего повеления».

Что же произошло? Куда девался царский узник? Бежал? Да ни­чего не случилось — причиной паники стала обычная российская безалаберность. Дело заключалось в том, что, хотя Иосиф Джуга­швили уже четыре месяца находился в Кутаисской тюрьме, в Глав­ном тюремном управлении (ГТУ) он числился среди заключенных в Батуме.

Поэтому 17 августа ГТУ отправило военному губернатору Батумской области письмо с просьбой «сделать распоряжение о вы­сылке упомянутого Джугашвили, содержащегося в Батумском тю­ремном замке, в ведение иркутского военного губернатора через Новороссийск, Ростов, Царицын и Самару с очередной арестант­ской партией». Но когда, руководствуясь поступившим письмом, Батумский губернатор 29 августа дал указание полицмейстеру о высылке И. Джугашвили в Иркутск «с очередной арестантской партией», оказалось, что в Батумской тюрьме названного заклю­ченного нет!

Ситуация приобретала абсурдный характер. В поиски аресто­ванного включалось все больше и больше высоких чинов. Заведую­щий Батумским замком 4 сентября уведомил, что Джугашвили был отправлен в Кутаисскую тюрьму еще 19 апреля. Сразу же по получении ответа полицмейстер информировал об этом своего гу­бернатора, и тот 9 сентября обратился к кутаисскому губернатору с просьбой «о высылке Джугашвили в Сибирь».

Эта почти трагикомическая история, по сути напоминающая сюжет, родившийся под блестящим пером Александра Дюма, об узнике, затерявшемся в казематах замка острова Иф, свидетельст­вует не столько о родстве беспредела тюремных порядков, сколько о вопиющей бюрократической расхлябанности чиновников, об­служивающих всесилие царского режима.

И пока, сбившись с ног, главноначальствующий на Кавказе князь Г. Голицын, три губернатора и три полицмейстера — для «ис­полнения высочайшего повеления» — полтора месяца разыскива­ли затерявшегося в царских застенках российского узника, он сам напомнил о себе.

28 июля 1903 года в Кутаисской тюрьме вспыхнул бунт заклю­ченных. Эта акция протеста приобрела громкую известность. При­чиной волнений стало плохое содержание арестованных и гру­бость тюремной охраны. «Сталин, — пишет свидетель этих собы­тий, — предъявил тюремной администрации следующие требова­ния: устроить нары в тюрьме (заключенные спали на цементном полу), предоставлять баню два раза в месяц, не обращаться грубо с заключенными, прекратить издевательства тюремной стражи и т.д. Вслед за предъявлением этих требований заключенные стали наносить гулкие удары в тюремные ворота».